* Нижеследующее — не подвергнутый никакой цензуре текст телефонного разговора, записанного Кэти Гулзби (и Шаббатом тоже) и прокрученного комитетом САББАТ всем, кто не пожалел тридцати минут и набрал 722-2284. Уже в первые двадцать четыре часа более ста абонентов позвонили, чтобы прослушать от начала до конца все оскорбления, нанесенные девушке Шаббатом. Позже копии с оригинала начали продавать по всему штату, и они даже, если верить газете «Камберлендский часовой», «дошли до острова Принца Эдварда, где используются как учебное пособие в рамках проекта „Положение женщин в Канаде в Шарлоттетауне“».

— Что ты сейчас делаешь?

— Лежу на животе. Трогаю себя.

— Где ты?

— Дома, в постели.

— Одна?

— Угу.

— И давно ты одна?

— Давно. Брайен играет в баскетбол.

— Понятно. Как здорово. Ты одна и мастурбируешь в своей постели. Я рад, что ты позвонила. А во что ты одета?

— (Ребячливое хихиканье.) В одежду.

— Какая одежда?

— Джинсы. И свитер с воротом. Как обычно.

— Да, это ведь твоя обычная одежда. Я очень возбудился после нашего прошлого разговора. Ты очень возбуждаешь.

— М-м-м.

— Да, да! Ты об этом знаешь?

— Но мне было неловко. Мне показалось, я вас побеспокоила, когда позвонила домой.

— Ты меня не побеспокоила в том смысле, что я не хотел говорить с тобой. Просто в какой-то момент я почувствовал, что надо остановиться, пока не зашло слишком далеко.

— Извините. Я больше так не буду.

— Ну вот! Ты меня не так поняла. Почему бы и нет? Просто ты не привыкла… Ну ладно. Итак, ты одна и в постели.

— Н-ну да, и еще, я хотела… в последний раз, когда мы разговаривали, вы сказали про… я сказала вам, что я себе отвратительна, ну, что я бываю себе отвратительна… а вы спросили почему, а я сказала… ну то, что я тогда сказала, ну, что я такая неспособная, что у меня не получается в мастерской… а теперь я думаю, это я уклонилась от ответа, в общем, все не так на самом деле, я подумала, если я вам скажу правду (смех, замешательство)… если… в общем… я просто… ну может, вот сейчас я себе отвратительна… ну как бы это… это потому, что я все время думаю о сексе, вот. (Доверительный смешок.)

— Правда?

— Да. Просто ничего с этим не могу поделать. Это очень… ну, в общем… иногда это бывает очень хорошо (смеется).

— Ты часто мастурбируешь?

— Да нет.

— Нет?

— Ну, у меня и возможности-то нет. Я же все время в классе. И там так скучно, в колледже, и я как бы все время не здесь. И э-э…

— И ты думаешь о сексе.

— Ну да. Все время. Я вообще-то… Я думаю, это нормально, но немножко все-таки слишком много. И от этого я чувствую себя… виноватой, что ли.

— Правда? В чем же ты виновата? Что ты все время думаешь о сексе? Так это все так.

— Вы так считаете? Вряд ли все столько об этом думают.

— Ты и представить себе не можешь, что у людей на уме. Я бы на твоем месте не волновался. Ты молодая, здоровая, симпатичная, так почему бы тебе об этом не думать? Верно?

— Ну, наверно. Не знаю. Иногда я читаю по психологии о людях, знаете, о тех, у которых диагноз «гиперсексуальность», и думаю: «Ага! Вот и я так…» Вот и сейчас я подумала, вы теперь решите, что я нимфоманка какая-нибудь, а я не нимфоманка. Я… ну, как это… я не ищу секса, я просто, как бы сказать, любым отношениям с людьми придаю… это… ну типа… сексуальную окраску — вот! И чувствую себя виноватой. Мне кажется, это… это… как бы нехорошо.

— А со мной ты тоже так чувствуешь?

— Н-ну, м-м-м…

— Ты придаешь сексуальную окраску нашим телефонным разговорам, я придаю им такую же окраску — что в этом плохого? Ты ведь не чувствуешь себя виноватой в этом? Или чувствуешь?

— Да я не… я не знаю. Пожалуй, нет, не чувствую. Я чувствую себя уверенно. И все-таки я… как бы это… вряд ли это потому, что я глупая и неспособная. Вот я и думаю: что это у меня с головой? Не могу больше так.

— Просто у тебя сейчас период в жизни, когда ты целиком поглощена сексом. Такое у всех бывает. Тем более в колледже тебе не интересно.

— Ага, мне кажется, в этом все и дело. Мне не интересно, и я бы хотела как-то на это отреагировать. Ну, типа сопротивляться.

— Это не занимает твой ум. А раз твой ум пуст, то что-то должно его заполнить, и поскольку у тебя фрустрация, то заполняет то, что противостоит фрустрации, а это секс. Это очень обычная история. Когда не о чем думать, начинаешь думать о сексе. Не беспокойся об этом. Ладно?

— (Смех.) Угу. Я рада, что рассказала вам. Понимаете, я чувствовала, что вам могу это рассказать, а больше никому не могу.

— Ты можешь мне рассказать, и ты рассказала, и все хорошо. Итак, на тебе джинсы «Ливайс» и свитер с воротом.

— Ну да.

— Да ведь?

— Ага.

— Знаешь, что я хочу, чтобы ты сейчас сделала?

— Что?

— Расстегни молнию на джинсах.

— Ладно.

— И пуговку расстегни.

— Ладно.

— Расстегни молнию.

— Хорошо… Я перед зеркалом.

— Ты перед зеркалом?

— Ну да.

— Лежишь?

— Ну да.

— Ну вот теперь спусти джинсы… до самых лодыжек.

— (Шепотом.) Хорошо.

— И сними их… Я подожду… Сняла? — Угу.

— Что ты видишь в зеркале?

— Мои ноги. И промежность.

— На тебе трусики бикини? — Да.

— Положи туда палец и прижми, прямо поверх трусиков. И поводи — вверх, вниз. Просто поводи пальцем вверх, вниз, легонько. Ну как?

— Хорошо. Ну да. Правда, очень хорошо. Так приятно. Мокро.

— Мокро?

— Очень мокро.

— Это еще поверх трусиков. Пока что поверх трусиков. Вверх-вниз. Теперь оттяни трусики. Оттянула?

— Да.

— И прижми пальчик к клитору. И приласкай его, потри, вверх-вниз. И скажи мне, как тебе?

— Это очень приятно.

— Ну давай, возбуди себя. Рассказывай, как ты это делаешь.

— Я трогаю там пальцем. Самым кончиком.

— Ты на животе лежишь или на спине?

— Я сижу.

— Сидишь. И смотришься в зеркало.

— Ну да.

— То засовываешь его, то вынимаешь?

— Ну да.

— Продолжай. Делай там пальчиком.