"Пойдем”. Существуют меры предосторожности, и они могли бы провести вместе месяцы, годы, а может быть, и всю жизнь. Кто знает, может быть, через полгода какие-нибудь американцы, а то и полуголодный химик из Екатеринбурга или Костромы – кто угодно! – откроют новое лекарство, и через пару лет СПИД будет не страшнее гриппа? Ведь бывают же чудеса на свете!

Он вспоминал ее улыбку, волосы, руки, глаза, и никак не мог поверить, что это – лицо смерти, мало чем отличающееся от черного трафарета в виде черепа, который когда-то любили наносить на дверцы трансформаторных будок, Махмуды, умары, понтиаки и разгоновы отошли на второй план – это были неодушевленные явления природы наподобие дождя или гололеда, и Юрий просто не мог заставить себя волноваться по их поводу. В подсвеченной сиянием ртутных фонарей тьме перед ним маячило лицо Тани, на которое накладывались отпечатки других лиц: желтые волосы Лены Арцыбашевой, пухлые губы и щеки с ямочками, принадлежавшие жене Валиева Ольге, забавно торчащие косички его дочери Машки.,.

Все-таки я пьян, подумал Юрий. И еще: надо бы зайти к Валиевым, посмотреть, как они там. Уже неделю не был, а им одним тяжело… Только как пойдешь с пустыми руками? И что это за жизнь такая?!

Почти не отдавая себе в этом отчета, он свернул с освещенной улицы в темный лабиринт хрущевских пятиэтажек, который с раннего детства привык считать своим домом. Здесь его знало каждое дерево, каждая собака, каждый камень и столб, не говоря уже о людях. Половина забулдыг, проводивших все дни на ближних подступах к гастроному, окликала его по имени, приглашая раздавить пузырь на троих; ржавые, металлические гаражи, скрытые в глубине дворов, хранили в себе автомобили, по возрасту и техническому состоянию сравнимые с его “Победой”, и их пузатые владельцы, утирая с лысин обильный трудовой пот, обсуждали с ним особенности устройства черных от подтекающего масла моторов. Он вырос в этих дворах, и его ноги сами находили дорогу в кромешной темноте, безошибочно огибая песочницы и перешагивая через низкие оградки, которыми хозяйственные жильцы в незапамятные времена обнесли буйно разросшиеся клумбы.

Впереди блеснул одинокий фонарь, освещавший дорожку перед его домом, и Юрий невольно ускорил шаг. Он наконец понял, в чем нуждается больше всего. Ему просто необходимо было как следует выспаться. Искать скрытые микрофоны – что за чушь! Ему просто нечего скрывать, а если кому-то хочется слушать, как он храпит по ночам или разговаривает с телевизором, – на здоровье, его от этого не убудет.

От стены дома внезапно отделились две тени и преградили ему дорогу, В темноте это выглядело так, словно они не просто отошли от стены, а отпочковались или были вытолкнуты из толщи бетона. “Так”, – подумал Юрий.

Позади зашуршали мокрые кусты. Он покосился через плечо и увидел еще двоих. Третья пара почти бесшумно возникла справа. Слева была бетонная стена, и Юрий усмехнулся уголком губ: эти клоуны наверняка считали, что теперь он целиком находится в их власти.

– Слушаю, – сказал он. – Что нужно – закурить?

Вспыхнул карманный фонарь, но его луч, вместо того чтобы ослепить Юрия, уперся в физиономию, похожую на кадр из фильма ужасов. Юрий не сразу узнал это лицо, виденное только вскользь, мельком, тем более что теперь оно казалось распухшим, перекошенным и пестрым от кровоподтеков.

– Привет, Маныч, – сказал он. – Ты уже соскучился по больничной койке?

Фонарь погас, и на Юрия бросились сразу со всех сторон. Очень быстро выяснилось, что только один или двое из шестерых имели отдаленное представление о боксе, остальные же в основном крякали и бестолково задирали ноги и руки, стараясь попасть в пах, выколоть глаза и вообще скорее изувечить, чем избить. Кроме того, их было слишком много, и они отчаянно мешали друг другу. Перебросив одного из них через бедро, Юрий развернулся, отшвырнул кого-то с дороги, пересек, увязая в рыхлой грязи, недавно перекопанную клумбу и прижался спиной к стене дома. Теперь за плечами у него был несокрушимый бетон, под ногами лежала узкая полоска асфальтовой отмостки, а противникам приходилось наступать по топкому вскопанному участку. “Азы тактики, – подумал Юрий, – Школа младшего командного состава”.

Он сосредоточился и начал на выбор сбивать нападавших с ног ударами пудовых кулаков, почти не заботясь о защите и вкладывая в удары всю силу. Он только начал входить во вкус, когда вдруг оказалось, что бить больше некого. Отскочивший за пределы досягаемости Маныч грязно выругался.

– Вешайся, козел, – сказал он, тяжело, с присвистом, дыша и держась за ушибленную грудную клетку. – Понтиак тебя все равно достанет. От него нигде не спрячешься, так что лучше тебе утопиться. Ты покойник.

Юрий шагнул к нему, наступив на чью-то руку. Маныч отскочил в сторону, растворился в темноте, и до Юрия донесся быстрый топот улепетывающих ног.

Юрий пошарил вокруг, пытаясь на ощупь найти кого-нибудь, кого можно было бы прихватить с собой и расспросить в спокойной домашней обстановке. Он вспомнил, что наступил на чью-то пятерню, смутно белевшую на темном фоне раскисшего чернозема.

Но теперь в темноте ничто не белело, и пальцы Юрия ощущали только мокрую холодную грязь.

– Да куда же вы все подевались? – удивленно пробормотал Юрий, и тут его рука нащупала нечто, имевшее до боли знакомые очертания. Поддев двумя пальцами, Юрий поднял с земли облепленный грязью, втоптанный в рыхлую почву пистолет.

Он вынул из кармана куртки носовой платок, кое-как обтер им пистолет и руки, спрятал пистолет в карман, а превратившийся в грязную тряпку платок бросил на землю. Он чувствовал, что находка оказалась здесь вовремя: судя по всему, события перестали плестись и понеслись вскачь. У него мелькнуло подозрение, что пистолет могли подбросить специально, чтобы был повод упечь его за решетку, а потом снова “облагодетельствовать”, вытащив оттуда. Однако это было бы слишком сложно: он ведь мог и не найти пистолет, оставив его лежать в грязи в ожидании дворника или, неровен час, ребятишек.

Пистолет навел его еще на кое-какие размышления. Поначалу он решил, что Маныч пришел расквитаться за все и убить его… Кстати, откуда он мог узнать, что его отделал именно Юрий? Филатов усмехнулся. Откуда, откуда… Его, конечно же, сдал Разгонов. Сдал сразу же после того, как Юрий отказался с ним сотрудничать. И Маныч помчался убивать – по собственному почину или, может быть, по команде Понтиака. Но почему-то шестеро здоровенных бандитов, вместо того чтобы нашпиговать Юрия свинцом, позволили избить себя и молча уползли восвояси. Так что же это было? Провокация? Похоже, что так… Тогда на кого работает Маныч и его дружки – на Понтиака или на Разгонова? И чего все-таки добивается майор?

Все эти мысли разом вылетели у Юрия из головы, когда он обогнул угол дома и увидел единственное освещенное окно на третьем этаже. Сначала он решил, что это какая-то ошибка, но сомнений быть не могло; свет горел в его квартире.

* * *

Ствол пистолета был основательно забит грязью, но Юрий надеялся, что эта штуковина как-нибудь не взорвется у него в руке. К тому же он не очень верил в возможность перестрелки: поджидающий жертву киллер не станет зажигать в квартире свет.