Это означало команду «вольно». Расслабившись, офицеры продолжили стоять.

– Готовитесь Новый год встретить? – спросил Холодов.

– Готовимся, – ответил Раневич. – Пожрать. Какой праздник без водки, шампанского? В палатке…

Голубятников достал из сумки бутылку «Русской»:

– Ну, водки я вам выдам.

– Один пузырь?

– А тебе, Раневич, ящик подавай?

– Ну хотя бы пару литров на всю гвардию. А то что бутылка? Так, горло прополоскать.

– Раневич! Прекрати! – одернул взводного ротный и взял у комбата бутылку. – Благодарю, товарищ подполковник. Да что до Нового года ждать, может, прямо сейчас разопьем? И вы вместе с нами?

– Так вам самим мало!

Раневич произнес:

– Теперь без разницы, на пятерых пол-литра делить или на семерых, кайфа никакого. Но посидим хоть по-людски.

Голубятников взглянул на часы:

– На все про все у нас 10 минут. Иначе всех обойти не успеем.

– Проходите за стол, товарищ подполковник, и вы, товарищ майор.

Офицеры присели за стол. Раневич распечатал бутылку, выверенно разлил содержимое пол-литровой емкости равными долями по кружкам.

– За нас!

Выпили, закусили, закурили, сбрасывая пепел в банку из-под тушенки, приспособленную под пепельницу.

– Значит, для нас война закончена, товарищ подполковник? – произнес Раневич.

– А ты не рад? Или в Грозный хочется?

– Чему радоваться? Столько шли сюда, под обстрелами, напрямую схлестываясь с духами, прорывая блокады. Рубеж отбили и… все! Стоять, смотреть, обеспечивать… Ну, простоим тут еще недели две, пока пехота и вэвэшники город не займут и не наведут в нем порядок. И домой! Обратным маршем. И никаких наград. Я уж про ордена не говорю, медали не дадут. Но и награды, в конце концов, не главное.

– А что главное?

– То, что нас, десант, как тыловиков каких-то, в оцепление поставили, а в Грозный пехоту вводят. Обидно!

Голубятников по очереди посмотрел на офицеров:

– Я уже говорил Стрельцову, скажу теперь остальным: не спешите расслабляться. Нам еще предстоит войти в Грозный. Там не так все просто, как представляется умным головам из различных штабов, и ордена свои вы еще здесь получите. Дай бог, не посмертно…

Офицеры удивленно взглянули на командира. Тот поднялся.

– Нам с Холодовым пора идти, пройдем по роте, всех поздравим, но и вы, в свою очередь, организуйте ребятам праздник, насколько это возможно. До 2.00 разрешаю посидеть. Ровно в 2.00 отбой! Еще раз с наступающим… до завтра!

Комбат с замполитом вышли из палатки.

Проводив начальство, Раневич спросил:

– И как понять слова бати?

– Чего тебе, Виталик, непонятно? – ответил Стрельцов. – Сказал комбат, что будем в Грозном, значит, будем. Он лучше любого штабиста сечет в ситуации. Опыт – большое дело. Но что будет, то и будет. Воевать – пойдем воевать, сидеть на позициях – будем сидеть. Но тоже, думаю, недолго. А сейчас давайте, мужики, поедим как следует. Когда еще нам за казенный счет такой стол накроют?

И офицеры продолжили праздничный ужин.

Голубятников же с замполитом закончили обход подразделений в 23.45. Вернулись в свою палатку, где также был накрыт стол. В эту ночь по позициям полка не стреляли. Со стороны Грозного доносилась канонада, но было непонятно, идет ли в городе бой, что вряд ли, или и чеченцы повылезали из подвалов и также отмечают Новый год. Впрочем, это мало интересовало командование батальона. Посидеть удалось час после встречи Нового, 1995 года. В 1.00 по связи объявили, что командир сводного полка полковник Семенов срочно вызывает в свой штаб всех комбатов. Голубятников явился в штабную палатку полка. Он уже знал, Семенов вызывает не для того, чтобы поздравить с праздником. Что и подтвердилось, как только все командиры были собраны.

Полковник тут же перешел к делу:

– Товарищи офицеры! Общая обстановка резко изменилась. В Грозном при штурме, который начался с утра 31 декабря, в районе железнодорожного вокзала боевиками блокированы два батальона мотострелковой бригады. Они попали в засаду. Бронетехника почти вся уничтожена, батальоны несут большие потери, ведя интенсивный бой. Посему приказываю третьему батальону 137-го парашютно-десантного полка подготовиться к выдвижению в Грозный, позиции передать соседнему батальону. В дальнейшем задача будет уточнена. Подполковнику Голубятникову немедленно приступить к подготовке выполнения боевой задачи!

Святослав поспешил в подразделение – отдать распоряжение ротным сниматься с позиций.

Вошел в штабную палатку. Начальник штаба спросил:

– Что-то случилось, командир?

– Случилось, Сергей Станиславович. Вызывай командиров рот, снимаемся и готовимся к выдвижению в Грозный! Там у железнодорожного вокзала два батальона пехоты попали в засаду чеченов. Ведут ожесточенный бой.

– А что, разве войска начали штурм?

– Начали! С утра 31 декабря. Да, видно, обстановка стала складываться не так, как планировали в штабах. Короче, Сергей Станиславович…

Договорить комбату не дал связист:

– Товарищ подполковник, вас вызывает командир полка.

– Семенов?

– Так точно!

– Так я же только от него!

– Извините, но он ждет связи с вами.

– Черт, может, и вытаскивать из Грозного уже некого? Титан! Я – Лидер!

– Отбой! Ничего не предпринимать!

Голубятников передал гарнитуру радиостанции связисту:

– Ничего не понимаю!

– Что-то не так, командир? – поинтересовался Кувшинин.

– Все не так! В штабе полка Семенов отдает приказ на готовность к выдвижению в Грозный, а спустя каких-то пятнадцать минут он же по связи объявляет отбой готовности. Что происходит, что за игры? В Грозном пехоту долбят, а нам отбой?

– Приказ есть приказ!

– Это ясно! Боюсь, как бы не перемудрили наши большие начальники. А то такие кренделя заплетут, что нам их кровью солдат расплетать придется. Ты бы, Сергей, прояснил ситуацию по своим каналам.

– Попробую!

Начальник штаба прошел к связисту. Вернулся минут через пять, доложил:

– В общем, мне сказали, что в Грозном обстановка у вокзала вроде нормализовалась, поэтому и принято решение на данное время никаких действий не предпринимать. Имею в виду наш батальон.

– И как же, интересно, могла нормализоваться обстановка, когда у батальонов духи пожгли почти всю технику в ходе ожесточенного – подчеркиваю, ожесточенного – затяжного позиционного боя; несли большие потери, и вдруг все нормализовалось? Чеченам надоело воевать, и они отошли в глубь города, праздновать Новый год? Ты в это веришь?