Смирившись с ролью зрителя, я опустилась на пол в позе лотоса посреди помоста, в самом центре круглой рубки, и попыталась составить общее представление о ходе боя. Мы выстроились треугольником с моим кораблем на острие угла и дружно поливали пришельца огнем. Но насколько я могла судить, осажденный нимтокский крейсер твердо выдерживал наш напор.

Девятиглазый медведь подобрался ко мне сзади и обхватил мою голову лапами. Я внезапно оказалась на связи с групповым разумом флота, и время как бы замедлилось. Снаряды, мелькавшие молниями, теперь ползли по небу со скоростью пешехода. Вспышки взрывов распускались и увядали, как цветы в руках фокусника. В темноте под моим черепом мелькали числа – оценки, прогнозы, данные для прицела, – а разреженный холодок мыслей белых кораблей ложился морозным узором на все звезды человечества. Корабли с одного края Общности посылали советы на другой край, их мысли мгновенно покрывали пространство высших измерений. Они делились сведениями, передавали и распространяли информацию подобно огромному улью, разыгрывали скоординированную атаку по всему фронту длиной в десятки световых лет. Корабли людей, убегая от одного удара, оказывались под другим уже на выходе из гипера. Армада двигалась и убивала в оргии клинического, расчетливого уничтожения, при этом осложнение на нашем участке повредило лишь одиночную нить огромного ковра.

Своим ускоренным восприятием я охватила плавные очертания нимтокского крейсера. Он получил обширные повреждения носовой части. Дав приближение, я разглядела участки обшивки, разбитые пушечным огнем, и другие, опаленные и расплавленные близкими разрывами. Крейсер, проигрывая в орудийной мощи и численности, продолжал бой, и я не могла им не восхищаться.

Я видела, как новый торпедный залп моего корабля по дуге вырвался в пространство, замельтешил светлячками, – это встроенные компьютеры ракет уводили их из-под заградительного огня нашей добычи. Два других белых корабля нанесли такой же удар одновременно с нами. Нимтокцы были молодцы, но против такого количества торпед защититься не могли. Одна-единственная боеголовка, достигшая цели, прикончила бы их крейсер.

«Вот и конец», – подумала я.

И тут крейсер повел себя совершено неожиданным образом. Вместо того чтобы остаться на месте или отступить, он включил основные двигатели, метнувшись прямо нам в зубы.

– Что они делают?

«Данных недостаточно».

– Он решил нас таранить?

«Это обоснованное предположение».

– Чего же мы тогда ждем?

«Согласно нашим расчетам, крейсер не доживет до столкновения с нами».

Когда три стаи торпед сошлись на крейсере, я подскочила:

– Ах вы, тупицы!

Первый взрыв переломил хребет нимтокского корабля посередине. Второй и третий разбили его на рваные куски. Но куски эти продолжали движение – инерция была слишком велика, чтобы погасить ее взрывами. И мы внезапно оказались перед дробовым зарядом из полурасплавленных радиоактивных осколков.

– Шевелитесь! Двигайтесь!

«Маневр уклонения…»

Первыми долетели самые мелкие частицы, градом в окно забарабанили по нашему корпусу, и тут же другие продырявили нашу носовую броню. Белые корабли рванули в стороны, но поздно. Нам уже было не выбраться из расходящейся тучи осколков.

Я остолбенело следила, как к нам, вращаясь, приближается обломок кормы крейсера, волоча за собой хвост газов и охладителя. Мы разворачивались, но слишком медленно. Обломок шел прямо в нас. Он был размером в добрую половину моего корабля, и я не сомневалась: при такой скорости сближения удар будет смертельным.

Даже в ускоренном времени флота субъективно мне осталось несколько секунд жизни. И в голове застряла одна мысль: «Какая злая ирония! Уйти из-под расстрела, чтобы погибнуть вот так». При всем численном превосходстве и холодной логике белые корабли не сумели предвидеть стремления нимтокцев хоть мертвыми достать своих убийц.

Если бы не я, самоуверенность армады нас погубила бы, но я – офицер флота Конгломерата, ветеран войны Архипелаго, и ни один черт не заставит меня сдаться без боя.

– «Четыре тысячи шестьсот семьдесят восемь»! – рявкнула я, обращаясь к кораблю слева. – Входящая угроза. Сдвинуться вправо. Закрыть флагман.

«Подтверждение».

События развивались быстро даже для ускоренного ульевого сознания. Мы уклонялись, но обломок кормы крейсера был уже совсем рядом. Я различала чуть ли не каждую бороздку на его обшивке. И в это время слева ударил блестящий мраморный кинжал. Он врезался в бок вращающемуся обломку, сила удара смяла и расколола его белоснежный нос. Обломки повисли, как сосульки на дождевом желобе. Но белый, продолжая ускоряться, отвел от нас угрозу – хотя обломок прошел впритирку, так близко, что мне послышался свист, когда сцепившиеся куски двух кораблей миновали наш борт.

Я закрыла глаза и выдохнула. Мелкие осколки крейсера еще барабанили по нашей носовой обшивке, но от больших фрагментов мы ушли. Уцелели. Побитые, исцарапанные, лишившиеся корабля поддержки, мы продолжали быть.

«Капитан Судак?»

Медведь все торчал за моей спиной – надежная мохнатая стена из жил и когтей.

– Да?

«Перед самым уничтожением нимтокское судно отправило сообщение».

– Нам?

«Своему правительству».

Я цыкнула зубом. Как хотелось надеяться, что случившееся здесь не приведет к дальнейшей эскалации.

– Что они передали?

Медведь заворчал, выпустив лезвия когтей.

«Затребовали подкрепление».

«88 573» запросил встречу в виртуальном пространстве. Я выбрала ту же террасу, на которой говорила с Люси. Избавила себя от хлопот по сооружению чего-то нового, да и, по правде сказать, мне понравился этот вид. Сияющая синева моря, цветные паруса яхт, до боли чистые линии волн у края прибоя.

«88 573» явился передо мной в виде седого мужчины, с ног до головы в белом. У него была аккуратная бородка и глаза цвета заката. Запонки на манжетах горели миниатюрными звездами. Черты лица изъедены течением веков.

А у меня, напротив, волосы сбились колтуном. Я не потрудилась одеться, вернув внешность к предустановленной. Под моей потертой шинелью было голое тело, и на деревянном настиле террасы я стояла босыми ногами.

Я предложила ему чая, но он отказался с презрением взрослого, которому предложили поучаствовать в детской игре.

– Мы здесь не ради любезностей, – заявил он.

– Тогда зачем вы здесь?

– Ты приняла решение о капитуляции?

– Разве я не ясно высказала свою позицию?

– И не передумала?

– Вряд ли я передумаю, когда капитуляция означает смерть.

– Жаль.