Репортер со всей тщательностью избегал упоминать Мэйзи по имени, но Смоленый отлично понимал, почему ее портрет помещен на самом видном месте первой полосы. Он продолжил читать статью. Когда выяснилось, что дело ведет инспектор полиции Блейкмор, это его несколько обнадежило. Этому джентльмену не понадобится много времени, чтобы установить, что миссис Клифтон добилась процветания чайной; она не стала бы ее поджигать.

Положив газету обратно на стол мистера Хьюго, Смоленый увидел письмо. Он не обратил бы на него внимания — какое ему дело до чужих писем, — не заметь в первом же абзаце имя: «миссис Клифтон».

Он начал читать письмо и счел совершенно невероятным, что именно Хьюго Баррингтон вложил те самые пятьсот фунтов, которые позволили миссис Клифтон приобрести чайную. Интересно, почему он захотел помочь Мэйзи? Возможно ли, что он испытал раскаяние из-за гибели ее мужа? Или устыдился того, что отправил в тюрьму невинного человека? Ведь взял же он Танкока на прежнее место, едва того выпустили на свободу. Смоленый задумался, не следует ли ему относиться к Хьюго менее предвзято. Он вспомнил, как сэр Уолтер твердил, что его сын не настолько плох.

Он прочел письмо еще раз. Мистер Прендергаст, управляющий Национальным провинциальным банком, писал, что оказывает давление на страховую компанию, чтобы та выполнила обязательства по договору и возместила миссис Клифтон полную сумму, составляющую шестьсот фунтов. Миссис Клифтон, как подчеркивал Прендергаст, является пострадавшей стороной, и инспектор полиции Блейкмор недавно уведомил банк, что его расследование ее больше не затрагивает.

В последнем абзаце Прендергаст писал, что им с Баррингтоном следует встретиться в ближайшем будущем и уладить вопрос, чтобы миссис Клифтон полностью получила причитавшуюся ей сумму. Небольшие часы на столе прозвонили семь раз, и Смоленый Джек поднял взгляд.

Он выключил свет, выбежал в коридор и бросился вниз по лестнице. Ему не хотелось опаздывать на выступление Гарри.

Когда тем же вечером Смоленый вернулся домой, он взялся за выпуск «Таймс», который Гарри занес ему раньше на неделе. Он никогда не утруждался просмотром частных объявлений на первой странице, поскольку не нуждался ни в новой шляпе-котелке, ни в подтяжках, ни в первом издании «Грозового перевала».

Перелистнув страницу, он обнаружил фотографию короля Эдуарда Восьмого, наслаждающегося отдыхом на яхте в Средиземном море. Рядом с ним стояла американка по имени миссис Симпсон. Статья была выдержана в обтекаемых выражениях, но даже «Громовержцу»[41]было непросто поддерживать юного короля в его желании жениться на разведенной даме. Это опечалило Смоленого, поскольку он восхищался Эдуардом, в особенности после того, как тот посетил уэльских шахтеров и принял их бедственное положение близко к сердцу. Но, как говаривала его старая нянюшка, «добром это дело не кончится».

Затем он потратил немало времени на статью о законопроекте тарифной реформы, только что прошедшем второе чтение в палате общин, несмотря на весь пыл, с которым Уинстон Черчилль провозглашал его «ни рыбой ни мясом» и утверждал, что от него не выиграет никто, в том числе и правительство, когда дело дойдет до выборов. Смоленый с нетерпением предвкушал, как сэр Уолтер выскажется на сей счет в самых недвусмысленных выражениях.

Он перевернул страницу и узнал, что Британская радиовещательная корпорация провела первую телевизионную передачу из дворца Александры. Такое он не мог осознать в принципе. Как можно переслать по лучу картинку? У него даже радиоприемника не было, и он не имел ни малейшего желания обзаводиться телевизором.

Перейдя к спортивному разделу, он обнаружил фотографию элегантно одетого Фреда Перри под заголовком «Трехкратный победитель Уимблдона намерен выиграть Открытый чемпионат США». Дальше корреспондент предполагал, что некоторые из иностранных участников могут появиться в Форест-Хиллс в шортах — еще одно новшество, с которым никак не мог примириться Джек.

Как всегда, читая «Таймс», некрологи Смоленый приберег напоследок. Он уже достиг того возраста, когда вокруг умирают люди младше его самого, и не только на войне.

Он перелистнул страницу, и краска отхлынула от его лица, а сердце сжала неодолимая печаль. Он медленно прочел некролог преподобному Томасу Александру Тарранту, постоянному канонику Уэльского собора, названному в заголовке «праведным человеком». Когда Старый Джек закончил читать отцовский некролог, его обжег стыд.

— Семь фунтов четыре шиллинга? — повторил Смоленый. — Но я думал, вы получили чек на шестьсот фунтов от «Страховой компании Бристоля и запада Англии» в счет «полного и окончательного удовлетворения требований», если я верно помню формулировку.

— Получила, — подтвердила Мэйзи, — но после того, как выплатила изначальную ссуду, сложный процент по ней и банковские издержки, у меня осталось семь фунтов и четыре шиллинга.

— Как же я простодушен, — посетовал Смоленый. — Подумать только, на миг — на какой-то миг — мне и впрямь показалось, что Баррингтон пытается вам помочь.

— Вы и вполовину не так простодушны, как я, — возразила Мэйзи. — Потому что подумай я хоть на миг, что этот человек имеет какое-то отношение к делу, то ни за что не приняла бы у него ни единого пенни. Но я взяла — и потеряла все. Даже свое место в отеле.

— Но почему? — удивился Смоленый. — Мистер Фрэмптон не уставал повторять, что вы незаменимы.

— Что ж, похоже, теперь это уже не так. Когда я спросила, почему он меня увольняет, он отказался назвать причину и только сказал, что на меня поступила жалоба из «достоверного источника». И вряд ли может быть совпадением, что меня уволили на следующий же день после того, как этот «достоверный источник» заглянул в отель «Рояль» побеседовать с управляющим.

— Вы видели, как Баррингтон зашел в отель?

— Нет, но я видела, как он оттуда вышел. Не забывайте, я как раз пряталась на заднем сиденье его машины и караулила.

— Да, конечно, — спохватился Смоленый. — Так что же произошло, когда вы обратились к нему насчет Гарри?

— Пока мы находились в машине, — сообщила Мэйзи, — он, в сущности, подтвердил, что несет ответственность за смерть Артура.

— После стольких лет он все же признался? — с недоверием переспросил тот.

— Не совсем так, — уточнила Мэйзи, — было больше похоже на обмолвку. Но когда я положила на переднее сиденье конверт со счетом за учебу в следующем триместре, он убрал его в карман и пообещал посмотреть, чем он сможет помочь.

— И вы на это клюнули?

— Заглотила наживку до самого поплавка, — призналась Мэйзи. — А когда он остановил машину, то даже вышел, чтобы открыть заднюю дверцу. Но стоило мне шагнуть наружу, как он сбил меня с ног, порвал счет и уехал.

— Оттуда и синяк?

Мэйзи кивнула.