Только что уволенный ассистент остался в одиночестве. Он постоял в задумчивости, а потом подошел к письменному столу Рэнсфорда и взял чек. Внимательно просмотрев его, аккуратно вложил внутрь своей записной книжки, после чего принялся собирать немногие вещи: инструменты, книги и разного рода мелочи, лежавшие в ящиках столов и на полках шкафов. Он как раз укладывал все это в сумку, когда донесся негромкий стук в дверь, через которую в операционную обычно попадали пациенты.

– Войдите! – отозвался Брайс.

Никакой реакции не последовало, хотя дверь приоткрылась. Стук повторился, и Брайсу пришлось пересечь комнату, чтобы открыть дверь полностью.

На дороге стоял пожилой худощавый мужчина, с виду совершенно безвредный. Он смотрел на Брайса чуть вызывающе и одновременно нервно и застенчиво, словно опасался, что его осудят за непрошеное вторжение. Внимательный к деталям и наблюдательный Брайс сумел одним взглядом оценить гостя, отметив рано постаревшее, изрезанное глубокими морщинами лицо, седые волосы и усталые глаза. Этот человек, сказал он себе, пережил немало неприятностей на своем веку. Однако не бедняк. Посетитель был одет неплохо и даже дорого, в том стиле, который предпочитают обеспеченные горожане. Пальто, отменного покроя костюм, новая, отделанная шелком шляпа, рубашка и ботинки. В опрятно завязанном галстуке сверкала тонкой работы булавка с бриллиантом. Откуда же тогда эта сразу бросавшаяся в глаза застенчивая и чуть испуганная манера держаться?

– Простите… Доктор Рэнсфорд у себя? – спросил незнакомец. – Мне сказали, что это его дом.

– Доктор Рэнсфорд вышел по делам, – ответил Брайс. – Пять минут назад. Это его хирургическая. Могу я вам чем-то быть полезен?

Мужчина колебался, глядя внутрь комнаты за спину Брайса.

– Нет, благодарю покорно. Я… Мне не нужны его профессиональные услуги. Хотел просто повидаться с доктором Рэнсфордом. Понимаете… Дело в том, что я когда-то был знаком с человеком, который носил эту фамилию. Но сейчас это не так важно.

Брайс сделал шаг в сторону и указал в окно на Клоуз.

– Доктор Рэнсфорд, – произнес он, – отправился в ту сторону. Думаю, в дом настоятеля, где у него пациент. Если пойдет туда, в «Райский уголок», то наверняка встретите его на обратном пути. Дом настоятеля – большое здание вон там, в дальнем конце площади.

Гость проследил за тем, куда указывал Брайс.

– «Райский уголок»? – удивился он. – Что это?

Брайс обратил его внимание на длинный участок серой стены, протянувшейся от южной стороны собора в глубь Клоуза.

– Закрытое пространство между южным портиком и боковым нефом, – объяснил он. – Там много старых надгробий, деревьев, но почти всегда пусто и тихо. Почему его прозвали «Райским уголком», я не знаю. До дома настоятеля можно срезать угол, если пройти через арку, которую хорошо видно отсюда.

– Благодарю, – кивнул незнакомец. – Спасибо за помощь.

И он двинулся в направлении, указанном Брайсом, а тот вернулся в операционную, но сразу снова открыл дверь и окликнул гостя:

– Если вы с ним разминетесь, мне сказать ему, что зайдете позже? Как вас зовут?

Незнакомец покачал головой.

– Это не имеет значения, – ответил он. – Я с ним встречусь, если не сегодня, так завтра. Еще раз спасибо!

И он продолжил путь к «Райскому уголку», а Брайс закончил приготовления. Занимаясь сбором вещей, он поглядывал в сад, где Мэри Бьюэри продолжала прогуливаться с Сэквиллом Бонэмом.

– Все правильно, – пробормотал Брайс сквозь зубы. – Я не стану прощаться с кем-либо еще, но не потому, что Рэнсфорду это неугодно. Просто нет необходимости. А если Рэнсфорд думает, будто сумел выгнать меня и из Райчестера, то глубоко ошибается. Я уеду отсюда, когда решу сам. Вот перед отъездом кое с кем попрощаюсь, но время пока не настало. Интересно, что это за странный тип? Знал когда-то человека по фамилии Рэнсфорд, ведь он так выразился? И если был знаком с нашим Рэнсфордом, то знает о нем, вероятно, гораздо больше, чем кто-либо другой во всем городе, поскольку доктор поселился здесь несколько лет назад. Нет, доктор Рэнсфорд, никаких прощаний! Я уйду, но могу уже очень скоро вернуться.

Однако Брайсу все же не удалось покинуть старый дом без прощальной церемонии. Когда он выходил через боковую дверь, Мэри Бьюэри, которая рассталась в саду с юным Бонэмом и собралась навестить своих собак во дворе конюшни, проходила мимо, столкнувшись в Брайсом лицом к лицу. Мэри покраснела, но не столько от смущения, сколько от досады; Брайс сохранял обычное хладнокровие и не выказал неловкости. Он даже рассмеялся, похлопав ладонью по кожаной сумке у себя под мышкой.

– Бесцеремонно выставлен за порог, словно был пойман за кражей серебряных ложек, – сообщил он. – Вот ухожу со своими скромными пожитками. Такой получилась моя первая награда за преданность и хорошую работу.

– Мне нечего сказать вам, – промолвила Мэри, стараясь побыстрее пройти мимо с выражением неудовольствия на лице, – кроме того, что вы сами во всем виноваты.

– Чисто женское восприятие, – заметил Брайс. – Надеюсь, вы не затаили на меня злобы? Ваше раздражение не продлится больше, чем один день?

– Вы можете надеяться на все, что угодно, – ответила она. – А мне, вынуждена повторить, нечего вам сказать. Ни сейчас, ни позднее.

– Слова изменчивы и ничего не значат, – усмехнулся Брайс. – Посмотрим, что получится на самом деле. Но пока я вынужден уйти!

Не оглядываясь, он двинулся в ту же сторону, куда десятью минутами прежде отправил странного посетителя. Брайс снимал квартиру в дальней части прилегавшего к собору района и сейчас намеревался оставить там сумку и заняться устройством своей дальнейшей жизни. Отъезд из Райчестера не входил в его планы – он знал другого врача, которому срочно требовался помощник. Он пойдет к нему и, если возникнет необходимость, объяснит, почему вынужден был уйти от Рэнсфорда. У него в голове давно появилось несколько идей и схем действий, и он начал размышлять над ними, когда с просторного Клоуза попал в старинное уединенное место, закрытое почти со всех сторон, которое жители Райчестера называли «Райский уголок». Когда-то это был двор при монашеских кельях. Его высокие стены, теперь отчасти разрушенные и густо увитые плющом, скрывали за собой покрытое неухоженной травой пространство, где росли тисы, кипарисы, а между ними располагались надгробия. В одном из углов высился гигантский вяз, в другом – сильно пострадавшая от времени каменная лестница поднималась к высоко расположенной двери бокового нефа. Поперек «Райского уголка» тянулась тропинка, представлявшая собой кратчайший путь к домам, образовавшим юго-восточную ограду Клоуза. Это было неприветливое и мрачноватое место, редко посещаемое людьми, исключая тех, кто по каким-то причинам проходил тропинкой вместо того, чтобы предпочесть более оживленную и покрытую гравием дорожку.

Брайс приблизился к арке и неожиданно увидел Рэнсфорда. Тот быстрой походкой вышел из боковой двери западного портика, причем так спешил, что Брайс чуть задержался в стороне от тропинки, чтобы понаблюдать за ним. И хотя их разделяли двадцать ярдов, он заметил, как побледнел Рэнсфорд. Его лицо сделалось белым, и доктор был сверх меры взволнован. Брайс мгновенно связал это возбужденное состояние с тем человеком, который приходил в хирургическую.