— А что бы случилось, если бы вы по-настоящему здорово помолились, и святые спустились бы и вышвырнули этих монстров?

— Это бы дало Дьяволу лазейку для того, чтобы открыто появиться и показать, на что он способен. Видишь ли, Господь предоставил нам самим выбирать и вершить свои судьбы, но он всегда даст нам духовную поддержку, если понадобится, и направит, если мы только немного помолчим и прислушаемся к Нему.

— Это благодать, — прошептала Иверна.

— Правильно. Он даже изредка будет творить маленькие чудеса, если только они помогут нам возвысить наши души и не навредить кому-нибудь еще. А нам действительно так иногда хочется подняться над всей нашей глупостью и суетой! Знаешь, изредка при неизлечимой болезни наступает спонтанная ремиссия.

— Спонтанная ремиссия? — Нарлх нахмурился. — А это что такое?

— Это то, что ты называешь чудом. И несомненно, у Ада есть тоже свои собственные низкие пути вмешательства с той лишь разницей, что он может действовать лишь через живых людей, которых вербует себе на службу. Вербует, конечно, не впрямую, но результат тот же: страшные искушения, отчаяние. Но в открытую вмешаться не может. Поэтому ни один святой не объявится без того, чтобы откуда-то не выпрыгнул Дьявол.

— Ну а Дьявол-то может появляться, чтобы вмешиваться в дела людей?

— Известно, что такое случалось. Не очень часто, потому что дьяволы знают, что они ничего не могут поделать со святыми, и первое, что сделает святой, — он их изгонит.

— Но тогда, — воскликнула Иверна, — если святой пришел бы помочь нам, а Дьявол явился, чтобы противостоять ему, то святой изгнал бы его?

— Да, но святой не стал бы нарушать законов Бога. У нас свобода воли в конце концов, и похоже, это и есть условие человеческого существования. А наша задача — выбрать для себя путь к Небесам и преобразить наши души, чтобы принадлежать Всевышнему. Небеса не тащат нас к себе насильно.

— Эй, подожди-подожди! — нахмурился Нарлх. — Ты хочешь сказать, что для того, чтобы попасть на небеса, мы сами должны отказаться от свободы воли и делать только то, что велит Бог!

— Да, но мы же воспользовались своей свободой, сделав этот выбор.

— Но... — Нарлх попытался выпутаться из этого парадокса, потом совсем запутался и в конце концов проворчал: — Нет, для меня — слишком глубокая мысль.

— Да и мне, чтобы нырнуть на такую глубину, понадобится акваланг. Конечно, хитрость заключается в том, чтобы попытаться узнать, чего же хотят Небеса. Очень многие люди творили самые ужасные вещи, пребывая в полной уверенности, что этого хотел Бог, а они просто выполняли его желание. Но очень мало людей на самом деле исполняют Его волю. И как я понимаю, это требует самопожертвования. Конечно, мне известно об этом не из личного опыта.

Иверна рассматривала его, ехидно прищурившись. Мэт поспешил заметить:

— Не думай, что я сам из этого хоть что-нибудь понимаю.

— Ну, значит, нас таких трое, — сказал Фадекорт, метнув взгляд на Нарлха. — И все же скажи, можно что-нибудь сделать против этих адских машин?

— Надо как-то использовать естественные силы. Когда-то у меня был демон-светлячок, который питал ко мне симпатию, — о, нет-нет, миледи, я совсем не замаскированный колдун! Он не был частью адской команды, а если уж говорить точно, он вообще не был демоном. Это люди назвали его так, потому что просто не знали, как назвать по-другому. Он был воплощением природного процесса, который называется энтропией, и люди назвали его демоном Максвелла.

— А кем был этот Максвелл?

— Ученым, — ну... это в том мире, откуда я пришел, все равно что маг. Он никогда не встречался с демонами, он просто вообразил, что они могут существовать. Что на самом деле и было так даже там, у меня дома. И когда я попал сюда, я не стал гадать, воспользовался случаем и призвал его — и вот, оказывается, он действительно существовал!

— И у него было достаточно силы, чтобы уничтожить таких монстров? — недоверчиво поглядывая, спросил Фадекорт.

— Он мог превратить в пыль и труху все, — подтвердил Мэт, — надо было его только правильно попросить об этом. Он мог бы превратить этих чудовищ в обыкновенный камень, а потом сделать так, чтобы они рассыпались в порошок.

— Так в чем же дело? Вызывай его сюда! — Иверна всплеснула руками.

— Я бы с радостью, но он отправился на поиски приключений с одним моим другом, и без его ведома я не могу попросить демона вернуться. Но сначала мне надо разыскать друга.

— А ты бы не мог вызвать еще каких-нибудь подобных духов? — спросил Фадекорт.

Пару минут Мэт сидел молча, давая возможность идее созреть.

— Пожалуй. — Маг тряхнул головой. — Попытаюсь. Но это может навредить нам так же, как и нашим врагам, дух может и отказаться делать то, о чем мы попросим. Это риск!

— Неужели это может быть столь же ужасно, как то, что нас ждет впереди? — Иверна мотнула головой в сторону холмиков грязи около выхода из обители.

Мэт думал о стальных когтях и зубах из ванадиевой стали, если судить по тому, как один из монстров прошелся ими по каменной стене.

— Нет, я так не думаю, и вполне возможно, что смогу укротить то, что создам.

— А что, может не получиться? — спросил Фадекорт.

— Зависит от типа демона, который явится к нам.

— Тогда не начинай делать того, с чем не справишься, — прорычал Нарлх.

— То же самое говорили Франкенштейну. Только не спрашивайте о нем, это очередной, не очень мудрый маг из моего мира. Итак, ваши предложения: какого духа я мог бы вызвать, чтобы он был достаточно силен и освободил нас от горгулей, но в тоже время чтобы не обернулся против нас?

Ответом была глубокая тишина.

— Ну ладно, с этой идей покончено, — вздохнул Мэт.

— Эго вопрос без ответа, Маг, — несчастным голосом произнесла Иверна. — Какой же дух может оказаться достаточно сильным, чтобы помочь нам и в то же время не принести нам вред?

— Вред? — Мэт выпрямился, встал, подошел к Иверне и громко чмокнул ее в щеку. — Огромное спасибо, миледи! Мне следовало знать, что на вас можно положиться!

— А что... что я такого сказала?

— Вред! Не зло, а вред! Дух, который любит злые шутки, но не переходит границ, если только люди того не заслуживают или если не оказывается так, что они не понимают шуток.

— Но, — запротестовала Иверна, — не окажется ли этот вредный дух злым?

— Совсем не обязательно. Священник в нашем приходе, когда я был маленьким, был страшно вредный, он мог, например, выпрыгнуть из темноты, вопя «у-у-у!» или что-то в этом роде. Представьте себе, сколько страху, бывало, натерпишься, если идешь по темной церкви в воскресное утро, но это научило меня быть всегда начеку.

— Если со священником, то все всегда правильно и хорошо, — нахмурясь, сказал Фадекорт. — А вот если с духом, тут добра может оказаться меньше.