В этот миг в комнату вошел Джек Моро, сосед Дона по комнате:

– Что это тут у тебя творится? Большая уборка?

– Я уезжаю.

Джек поковырял пальцем в ухе:

– Я, кажется, оглох. Готов поклясться, ты сказал, что уезжаешь.

– Да. – Дон остановил сборы, показал Джеку радиограмму и объяснил, что к чему.

Джек заметно поник:

– Не нравится мне все это. Конечно, год выпускной, я знаю, но я не думал, что ты сорвешься раньше срока. Как же я теперь буду засыпать без твоего храпа? Он меня успокаивал… И с чего вдруг такая спешка?

– Не знаю. Правда не знаю. Директор говорит, что мои предки сдрейфили из-за войны и хотят вытащить свое дражайшее чадо в безопасное место. Но это же глупо, ты согласен? Я имею в виду, люди сегодня слишком цивилизованны, чтобы устраивать войны.

Джек не ответил. Дон подождал, потом резко спросил:

– Ты согласен или нет? Никакой войны не будет.

– Может, так, а может, и нет, – медленно ответил Джек.

– Ой, да кончай ты!

– Хочешь, помогу тебе паковаться? – предложил сосед.

– Тут и паковать нечего.

– А эта куча, с ней что?

– Все твое, если захочешь. Поройся, потом позови остальных, пусть забирают, кому что нравится.

– Чего? Слышь, Дон, да не нужны мне твои вещи. Я их упакую и отправлю за тобой следом.

– Ты когда-нибудь пересылал багаж на другую планету? Это барахло того не стоит.

– Тогда продай. Знаешь что, давай после ужина устроим аукцион?

Дон покачал головой:

– Некогда. Я в час улетаю.

– Что? Ну, ты меня прямо убил, парень. Это мне совсем не нравится.

– Ничего не поделаешь. – Дон снова принялся перебирать вещи.

Несколько одноклассников забрели попрощаться. Сам Дон о своем отъезде не распространялся, и директор, по его мнению, тоже лишнего не болтал, но все-таки слух как-то разнесся. Дон предложил друзьям налетать на добычу, при условии, что Джек будет первым.

Вскоре до Дона дошло, что причиной отъезда никто из них даже не поинтересовался. Это раздражало больше, чем любые назойливые расспросы. Ему хотелось сказать кому-то, все равно кому, что просто смешно сомневаться в его лояльности. Да и вообще войны не будет.

Руп Солтер, мальчик, живущий в другом крыле здания, просунул голову в дверь и стал наблюдать за сборами.

– Сваливаешь, да? Я услышал, решил вот проверить.

– Я уезжаю, если тебя это интересует.

– Вот-вот, я про это и говорю. Послушай, Дон Хайме, как насчет твоего циркового седла? Я бы помог тебе от него избавиться, если сойдемся в цене.

– Седло не продается.

– Брось, там, куда ты собрался, лошади не водятся. Назначай цену.

– Теперь седло – Джека.

– И оно не продается, – быстро сказал Моро.

– Вот оно, значит, как? Что ж, вольному воля, – безразличным голосом продолжал Солтер. – А кляча? Свою клячу ты уже кому-нибудь завещал?

Лошади мальчиков, за редким исключением, принадлежали школе, но выпускники пользовались давнишней и очень почетной привилегией «завещать» временную собственность другим школьникам по своему выбору. Дон резко вскинул голову. Только сейчас он вспомнил о Лодыре. Внезапно он с горечью осознал, что не может взять с собой этого маленького толстого дуралея, и совсем забыл, что о нем нужно кому-то позаботиться.

– Это дело решенное, – ответил Дон, а про себя добавил: «Во всяком случае, настолько, насколько оно касается тебя».

– И кто же теперь у нее хозяин? Лошадь, конечно, так себе, но я хотел бы избавиться от той «козы», которая мне досталась. Нет, серьезно, я могу хорошо заплатить.

– Все уже решено.

– Да ладно дурака-то из себя строить. Я же пойду к директору, и лошадь все равно отдадут мне. Завещание лошади – привилегия выпускника, а ты просто сваливаешь до срока.

– Мотай отсюда.

Солтер ухмыльнулся:

– А ты у нас, оказывается, обидчивый. Все вы, туманоеды, слишком круто кипите, чтобы уразуметь свою выгоду. Ну что ж, скоро вас всех уму-разуму научат.

Дон еле сдержался. Туманоедами называли тех, кто приезжал с окутанной облаками Венеры. Это прозвище было ничуть не хуже, чем «лайми» или «янки»[24], если только его не произносили, как сейчас, глумливо, намеренно стараясь оскорбить. Остальные мальчики смотрели на Дона, не зная, полезет он в драку или нет.

Джек поспешно поднялся с койки и направился к Солтеру:

– Давай, Солти, отваливай. Некогда нам тут с тобой дурака валять.

Солтер посмотрел на Дона, потом опять на Джека, пожал плечами и сказал:

– Мне тоже особо некогда с вами здесь околачиваться… Но я найду время, если ты захочешь.

Полуденный звонок из столовой разрядил напряжение. Кое-кто из мальчишек направился к двери; Солтер пошел вместе с ними. Дон остался.

– Пошли пожуем, – предложил Джек.

– Джек…

– Да?

– Может, ты заберешь Лодыря?

– Дон, ты же знаешь. Я бы взял, ну а Леди Мод? С ней мне тогда что делать?

– Да я все понимаю. Как же мне теперь быть?

– Постой-ка! – Джек просиял. – Ты знаешь этого малыша, Скинти Морриса? Новенького из Манитобы? У него еще нет постоянной, ему только «коз» давали, да и то приходилось в очереди постоять. Уж он-то Лодыря обижать не станет. Я знаю, я давал ему покататься на Моди. Руки у него добрые.

У Дона отлегло от сердца.

– Ты сделаешь это для меня? И договоришься с мистером Ривзом?

– Что? Да ты можешь сам ему об этом сказать за ланчем. Пошли.

– Не пойду. Я не голоден. И не больно мне хочется говорить на эту тему с директором.

– Почему?

– Ну… не знаю. Когда он вызвал меня сегодня утром, мне показалось, что он настроен не совсем… дружелюбно.

– Что он тебе сказал?

– Да дело не в словах, а в том, как он их говорил. Может, я и впрямь такой мнительный, да только мне показалось, что он будет рад от меня избавиться.

Дон ждал, что Джек начнет спорить, примется доказывать, что он ошибался. Вместо этого он немного помолчал, потом тихо сказал: