Джона качает головой:

– Поверить не могу, что ты ее действительно надела.

– Ты знал?!

Он щелкает по пакетику с презервативом:

– Это я сам прикрепил вчера ночью.

– Из своих запасов? – смеется Фредди. – Повесить такое на Лидс! Это достойно какого-нибудь древнего бродячего театра!

Я морщу нос, на меня это не производит большого впечатления. Конечно, я ценю приложенные Ди усилия и талантливую помощь Джоны в этом деле. Я также благодарна за то, что Фредди и компания решили закончить вечер здесь, а не где-то еще в городе. Мы рядом с домом, а моему жениху завтра утром на работу, он должен подготовиться к встрече с новым важным клиентом, которого компания Фредди рассчитывает потихоньку увести из-под носа их ближайших конкурентов. Фредди живет ради таких волнений и даже готов сократить ночь мальчишника, чтобы быть во всеоружии в понедельник. Без сомнения, в этом он тоже подражает Бараку Обаме.

Полчаса спустя Джона играет на пианино, Элли в дальнем углу сидит на коленях у Дэвида, а Ди прислоняется ко мне.

– Похоже, я не могу удержаться на ногах самостоятельно… – (Значит, она уже выпила предостаточно.) – Только ему не говори. – Ди засовывает соломинку в бутылку.

Понятия не имею, что в этой бутылке; оно ядовито-синее и выглядит подозрительно.

– Кому?

Она вытаскивает соломинку и мокрым кончиком тычет в свой указательный палец.

– Джоне. Элли права. Он Мик Джаггер, но я не Джерри Холл.

Я смеюсь, потому что это глупо.

– Он не Мик Джаггер, а Джерри Холл могла бы слопать его живьем.

Ди качает головой, я ее не убедила.

– Лидия, я даже петь не умею! Ему нужна певица Адель, а не я. Я никогда не стану Аделью.

– Зато ты можешь быть отличной Бейонсе, – подсказываю я. – Ладно, хватит жалеть себя. – Я крепко сжимаю ее плечо. – И у тебя потрясающие волосы.

– Нет, это у тебя потрясающие волосы, – драматически вздыхает Ди. – Как у Джерри Холл.

– Мне бы еще и ее деньги, – шучу я.

Мы замолкаем и наблюдаем за Джоной. Он играет, даже не глядя на клавиши, его пальцы движутся легко и уверенно, и вокруг него уже, как обычно, собралась толпа.

– У него это в крови, правда? – спрашивает Ди. – Я о музыке.

Я киваю, внезапно впадая в отчаяние, чувствуя себя глупо с головы до ног – от нелепой вуали до туфель на высоком каблуке. Ди абсолютно права.

– Это у него в крови, – повторяю я.

Но думаю я о том, каким потерянным выглядит Джона в моей реальной жизни. Если он забросил музыку, то мой старый друг в куда большей опасности, чем мне казалось. Может быть, в конце концов, Уэльс действительно лучшее для него место.

Ди тяжело садится на стол позади нас, а я извиняюсь, сказав, что мне нужно в дамскую комнату.

Закрывшись в кабинке, я сажусь на крышку унитаза и достаю из сумки телефон скорее по привычке, чем из необходимости его проверить. Мне просто нужно передохнуть.

«Обои» на телефоне – Париж в снегу, а не обычная базовая картинка в моей реальной жизни. Я прислоняюсь затылком к стене кабинки и смотрю на снимок. Хорошо помню свои онемевшие руки, сжимающие стакан с кофе, сосульки на тентах кафе, поцелуи холодных губ… Все это кажется мне странным, больше похожим на эпизоды какого-то фильма, чем на мою собственную жизнь.

– Эй, вы как там?

Я подпрыгиваю на месте. Судя по всему, я слишком засиделась в кабинке.

– Одну минуту! – отвечаю я, прячу телефон в сумку и спускаю воду, хотя и не пользовалась туалетом.

Ожидающая снаружи женщина бросает на меня немного удивленный взгляд. Я смотрю в зеркало и понимаю ее: я превратилась в нечто ужасное. Вздыхая, холодной водой я смываю потеки косметики под глазами. Ночь девичника явно должна была закончиться не так – уж точно не слезами в каком-то чертовом туалете.

Выйдя из дамской комнаты, я стою в прохладном коридоре с кафельным полом, не зная, хочу ли вернуться в шумный бар или просто отправиться домой. Дверь в зал распахивается, впуская в коридор грохот музыки и Джону Джонса.

– Ты что, прячешься? – спрашивает он и улыбается, закрывая за собой дверь и отрезая шум.

– Нет, – отвечаю я, когда он подходит ко мне. – Ну… немножко.

– Тебя очень трудно упустить из вида в этой штуке. – Он кивает на мою вуаль и прислоняется к стене напротив.

Я киваю в ответ и отцепляю вуаль, жалея, что не сделала этого в туалете.

– Это не из моих запасов, – говорит Джона. – Ну, просто чтобы ты знала.

Не сразу понимаю, что он это о презервативе в красной фольге.

– Его Ди купила.

Хочется ли мне представлять, как Ди покупает клубничные презервативы? Вряд ли.

– Мило с ее стороны.

– Да, – соглашается Джона.

– Она мне очень нравится. – Может, мне следует уже сейчас как-то упомянуть о том факте, что Ди хочет выйти за него замуж?

– Она всем нравится, – отзывается Джона. – Это легко.

– Ее легко любить? – уточняю я небрежным тоном.

Джона издает горлом странный звук, нечто вроде смеси разочарования и раздражения.

– Вряд ли я вообще понимаю, что такое любовь. Это для тебя легко, вы с Фредди целую вечность вместе, с самого детства, понимаешь? Но что, если бы у вас не было такой истории, если бы вы не имели общих культурных слоев жизни, на которых построили надежный фундамент?

Это куда более сложный ответ, чем я могла ожидать от Джоны. Настолько сложный, что я молчу.

– А у нас с Ди ничего такого нет, – продолжает Джона. – Я не держал ее волосы, когда она напилась впервые в жизни и ее тошнило, не носил за ней из школы ее нелепо тяжелый рюкзак. Не тащил домой на буксире ее первую машину, когда она въехала в огромный сугроб, и не давал ей списывать домашнее задание по химии каждый понедельник перед уроками в школе.

Джона выдыхается, а я снова не представляю, что сказать, ведь он перечислил все то, что наполняло нашу дружбу в течение долгих лет. Это он придерживал мои волосы в этом самом пабе, не позволяя им упасть в унитаз, когда меня тошнило; нам, кстати, было по семнадцать. И это он вытаскивал мою машину из снега, когда я в панике позвонила ему.

– Джона, во всем этом нет необходимости, это вовсе не нужно для того, чтобы любить кого-то, – наконец говорю я, не слишком уверенная в том, что он подразумевал на самом деле. – То, что случилось вчера, или на прошлой неделе, или десять лет назад… все это не важно. Имеет значение только то, что есть сейчас, здесь, сегодня, и завтра, и в следующем году… Некоторые влюбляются друг в друга с первого взгляда и навсегда остаются вместе, другие женятся на юношеской любви, а потом дело кончается разводом. Ты не можешь все предугадать, зато можешь постараться извлечь лучшее из того, что жизнь тебе подсовывает.