Гарольд закатил глаза. Ну и воспитание дал он дочери, если в тридцать ей захотелось нарядиться в лохмотья! Но сейчас на Гарольда Барнетта была возложена важная миссия, так что о том, чтобы разочаровать Мелли, не говоря о ее матушке, не могло быть и речи.

На этом его огорчения не кончились… Мелли вышла из СоВа с четырьмя объемистыми пакетами покупок. Мало того, она категорически отказалась отдать их Уолту, чтобы тот донес ее сокровища до машины вместо нее.

* * *

Бетси вернулась на следующий день. Удивившись, что не слышно рояля, она постучалась в комнату Мелли. На дочери была длинная кисейная юбка, блузка без рукавов и золотисто-коричневая пашмина.

– Как я тебе?

– Блестяще! – ответила Бетси.

– У меня вызывает сомнения этот платок…

Бетси обошла ее и сняла с ее плеч пашмину.

– По-моему, блузка не подходит к цыганской юбке. Где-то у меня есть одна вещица, она тебе пойдет.

Бетси повела дочь к себе, порылась в платяном шкафу и достала кардиган с индейской вышивкой.

– Вот! Это будет еще лучше. Отлично пойдет!

– Ты действительно это носила?

– В двадцать лет.

– Мне уже тридцать.

– Дополнительная причина одеваться сообразно возрасту.

Мелли сняла блузку и натянула поданные матерью футболку и кардиган. Поглядевшись в зеркало, она пришла в восторг.

– Куда ты так нарядилась? – спросила мать.

– У меня встреча с Саймоном.

– Он за тобой волочится?

– Вряд ли! – весело ответила Мелли.

– Я в этом не уверена. Он очень хорош собой! Куда он тебя пригласил?

– Мы встречаемся в концертном зале.

– Очередная идея твоего отца? – спросила Бетси.

– Нет, на этот раз он ни при чем. Я позвонила Саймону сама. Я ничем не рискую, если снова туда приду. К тому же там никого не будет, кроме нас.

– В жизни есть другие вещи, кроме фортепьяно, Мелли.

– Почему ты это мне говоришь?

– Чему ты посвятила целых двадцать лет, кроме разъездов по стране? Ни разу не видела, чтобы у тебя завязались настоящие отношения с мужчиной. Не сомневаюсь, что у тебя были мимолетные отношения, но это не то. Незадолго до несчастья я услышала от тебя слова, приведшие меня в ужас.

– Какие слова?

– Что у тебя никогда не было любовных переживаний.

– Это так важно?

– Если это правда, значит, ты ни разу не влюблялась.

– А у тебя бывали любовные переживания?

– Конечно, и какие! Когда кажется, что перестала вращаться земля. Я месяцами задыхалась от одиночества, все ждала телефонного звонка, как будто от него зависела моя жизнь, а все мое существование превращалось в бесконечную зиму. А потом возвращалась весна, потому что весна всегда возвращается. Достаточно одного взгляда, чтобы снова полюбить. Это был твой отец.

– Как вы с Сэмом познакомились?

– С Сэмом?

Бетси увидела во взгляде дочери тревогу.

– В чем дело, Мелли? Ты так побледнела!

– Ничего страшного. Просто вспомнился странный сон. Он все утро не давал мне покоя.

– Что тебе приснилось?

– Это походило на детское воспоминание. Я встала у себя в спальне среди ночи, подошла к окну и, дрожа от холода, стала звать на помощь Сэма.

– Кто же этот Сэм?

– Я не знаю.

– Ты уверена, что репетиция вдвоем с Саймоном – хорошая идея?

– Хорошо все, что позволяет удрать из этого дома.

Бетси поправила плечи кардигана, слегка одернула футболку и залюбовалась дочерью.

– Не верится, что ты сумела уговорить Гарольда подарить тебе эту одежду.

– Я не оставила ему выбора.

– Твой отец – неплохой человек, просто он – мужчина. Под его непомерной гордыней прячется хрупкое, встревоженное существо. Он властный, требовательный, но, в сущности, очень щедрый. Он терпеть меня не может так же сильно, как я его люблю. Когда мы с ним познакомились… Хотя нет, я сто раз рассказывала тебе эту историю. Как бы ты не опоздала.

Бетси обняла и нежно поцеловала дочь.

– Поторопись! Как-нибудь мы с тобой пообедаем вдвоем, и я расскажу тебе об этом в сто первый раз.

* * *

Мелли взяла такси, но по дороге увидела трамвай, шедший в ту же сторону, и решила пересесть на него – так было забавнее. Сошла она перед впечатляющим зданием Симфони-Холла, возведенным в начале века архитектором из числа учеников Юй Мин Пэя.

На сцене был только Саймон, настраивавший свою скрипку. При появлении Мелли он опустил инструмент. Посреди сцены красовался рояль с поднятой крышкой. Поздоровавшись, она с решительным видом уселась на табурет.

Саймон предложил начать со второй части последнего концерта, который они исполняли вместе, и, видя недоумение Мелли, уточнил, что партитура уже на подставке рояля.

Сначала он позволил ей поиграть одной и присоединился при первых тактах «Молодых танцовщиц в вечернем свете».

Джордж Рапопорт вышел из своего кабинета и теперь прятался за кулисами. Спустя полчаса он пожал плечами и удалился по своим делам.

К вечеру Саймон решил, что для первого раза они хорошо поработали, и предложил поужинать в ресторане неподалеку.

После их ухода Рапопорт позвонил Гарольду.

* * *

Мелли предложила Саймону пойти в «Мими». Зал был полон, пришлось сесть у стойки. Саймон заказал два бокала шампанского.

– Интересно для первого раза, – проговорил он, предлагая ей чокнуться.

– То есть совершенно неудовлетворительно, – расшифровала она.

– Надо будет порепетировать еще раз, чтобы ты обрела свою игру, но, уверяю тебя, ты справилась очень прилично. Мы начали не с самого легкого произведения.

– Ты плохо врешь, что прискорбно, ведь я могу положиться только на твое суждение.

– А ты не преувеличиваешь? – поддразнил ее Саймон.

– Нет, я читаю партитуру, а руки делают остальное, мне ничего не приходится решать – это странное, даже смущающее чувство.

– Я знаю многих пианистов, которые обрадовались бы такому смущению. Твоя виртуозность осталась при тебе.

– Что тогда не так?

Саймон протянул ей меню:

– Я страшно проголодался. Ты что будешь есть? Я угощаю.

* * *

Не найдя Гарольда в столовой, Бетси удивилась: он всегда был образцово-пунктуальным по части времени трапезы. Она высунулась в коридор, заглянула к нему в кабинет, поднялась в спальню, потом позвонила Уолту уточнить, вернулся ли муж. Водитель подтвердил, что вернулся, но не знал, где он находится.