— А ты по правде живая? — И холодными влажными пальцами тронул ее запястье.

Она закаменела, но руки не отдернула. Сказала с легкой гримасой:

— Давай обойдемся без мистики.

Ольховик длинно вздохнул и уронил руку, как плетку.

— Музыку? — Он дернулся было подняться, но осел. — А, не работает же…

Римма аккуратно наполнила его стакан, капнула в свой. Это воодушевило его выпить «за дам-с» стоя, что он и сделал с превеликим удовольствием.

— Ну, — сказал ободрившись, — ты все молчишь и молчишь. Расскажи, как живешь, где… Я-то, как видишь… — Он широким жестом обвел вокруг и опять шумно вздохнул.

— Вижу, — неопределенно откликнулась она, но улыбнулась, чтобы еще больше приободрить его.

Спиртное действовало так, как она и рассчитывала.

Римма начала рассказывать о событиях девятилетней давности, точнее, о некоторых тех событиях, наблюдая за тем, как он слушает, и пытаясь уловить изменения в его настроении, но странным образом вдруг увлеклась собственными воспоминаниями… Ей даже заїхотелось услышать от него что-то вроде сочувствия. Впрочем, желание было мимолетным. Это, скорее, было даже не желание, а секундная слабость. Причем, можно сказать, что не ее слабость, почти не ее. Это была слабость той девочки из прошлого, которой она уже не была.

— Ты был очень удивлен, когда меня увидел, не правда ли? — сказала она. — Ты считал, что я погибла в Швейцарии, так?

Он судорожно кивнул.

— Или ты был уверен в этом?

— Что ты имеешь в в-виду? — чуть заикаясь, спросил он.

— Расскажи мне, почему в Швейцарии случилось несчастье? — Она выстрелила наугад, она не была уверена, что он что-то знает.

Олег нервно шевельнулся и хлопнул себя по карману. Потом глянул на Римму и спросил:

— Не возража… Черт, не будешь против, если я з-закурю?

Она пожала плечами.

Сигареты были у него без фильтра, «Командирские». Эту дешевую пародию на «Приму» стали выпускать совсем недавно.

Пока он ломал спички, она разлила по стаканчикам виски. Олег выпустил сквозь зубы сизый дым и выпил одним глотком.

Она не торопила его.

— Мы имели с ней приятные встречи, — сказал он почти трезво, но тут же пьяно осклабился: — Ну, имел я ее… — Поднял стакан, но лишь коснулся чуть-чуть. Римма, напротив, сделала сейчас маленький глоток. — Потом она, как водится, кинула меня. Больше того, подставила. Из-за этой с-суки у меня было много проблем…

— О ком ты сейчас говоришь?

— Об Ольге…

— Расскажи подробней.

Ольга склонялась к мысли, что пришло время вмешаться — роман ее мужа с этой смазливенькой сучкой не только затянулся, а принимал самый скверный оборот. Она просчиталась, когда решила, что Виктор наиграется с той и выбросит, будто надоевшую вещь. Все выходило как раз наоборот. За две недели, прошедшие с его возвращения, он едва показывался дома. Где он предпочитает бывать в свободные часы, она знала — у Золушки. А вчера поставил ее перед фактом, что уезжает на днях в Швейцарию. Отдыхать! И она опять же не сомневалась — с Золушкой. Олег, бывший в курсе дел мужа, подтвердил ее догадку.

Ольге такой поворот событий весьма не понравился. Она вдруг четко осознала, что не сегодня завтра Виктор оставит ее. Даже если девчонка не забеременела от него, он все равно уйдет к ней. А она останется… С Олегом? Да нужен ли он ей, по большому счету?! Так, временное явление, да и надоел уже. Но он еще может пригодиться. А вот без Виктора у нее нет приличного будущего, такого, какого она себе хотела. Он стремительно пошел вверх. С его нынешними связями, положением, деньгами, наконец, она может позволить себе многое. Без них — практически ничего. За него нужно держаться обеими руками, хвататься зубами и не отпускать от себя. Ни к Золушке, ни к кому еще… Она посмотрела на лежавшего рядом молодого мужчину.

«Мне нужен специалист».

«Какой? Сломалось что-то?» — поинтересовался тот, поглаживая под простыней ее ногу.

«По несчастным случаям. Надеюсь, слышал о таких?»

Олег Ольховик, конечно же, слышал. За свою бурную, хотя и не такую уж долгую жизнь ему довелось иметь дело со всякими людьми. Когда-то, в другой жизни, он закончил высшую инженерную мореходку в Одессе. Ходил какое-то время в загранку, даже успел жениться. Но энергичная натура вывела его на другую дорожку: он стал прифарцовывать, заниматься нелегальным ввозом валюты, что в серьезные 80-е очень строго наказывалось, и в конце концов попался на ней. На первый раз его предупредили, списали на какое-то время на берег — все-таки существовало еще морское братство, да и многие его сослуживцы были не без греха, а потом приписали уже к другому судну, на этот раз рангом пониже. То ли коллектив подобрался соответствующий, то ли сказалась обида за проведенный на суше год, но спустя всего полтора года его вновь изобличили в противозаконных действиях сотрудники соответствующих органов, и на этот раз он отбыл на берег уже без права когда-либо ступать на борт корабля. Так закончилась его недолгая и невеселая морская карьера. Ко всем личным неприятностям, он пристрастился на своем последнем судне к бутылке. Жене вскоре надоели его беспробудные пьянки (благо, детей они завести не успели), и в одно прекрасное утро Олег проснулся в пустой квартире: супруга забрала все, что только смогла, оставив ему лишь опустошенный ею гарнитур-стенку и кровать, на которой он отсыпался после очередного запоя. Мебель Олег постепенно пропил и, возможно, расстался бы и с квартирой, но однажды повстречал старого приятеля по мореходке, который незадолго до их встречи распрощался с флотом и перебрался в Москву. Времена наступали иные, и заработать на приличную жизнь можно было другим путем, а не болтаться по году в море.

Квартиру Олег продал, а на вырученные деньги привел себя в порядок и уехал в столицу, где однокашник пообещал хорошую и денежную работу. Тот, правда, выдвинул одно условие: не пить. Олег собрал в кулак все остатки своей воли и «завязал». В Москве ему помогли купить недорогую квартиру в «хрущевке» — на более приличную денег не хватало. Работа оказалась непыльная: следить за порядком в начавших плодиться, как насекомые, торговых точках, другими словами, помогать осуществлять контроль. У Олега данные на это имелись: приемами восточных единоборств он овладел еще в мореходке. За ним закрепилось прозвище Моряк. Случались стычки и дипломатичные разборки с желающими отхватить лакомый кусок. Через год безупречной службы его порекомендовали — все тот же приятель — в водители и по совместительству в охранники к уважаемому и довольно известному человеку — Виктору Анатольевичу Реутову, занявшему совсем недавно какой-то видный пост в российском Спорткомитете. Реутов оказался мужиком что надо, без заскоков и претензий. Соки из Олега не пил и давал отдыхать. А то, что тот вскоре забрался в постель к его жене — женушка в первую очередь и была виновата: искусила, а перед такой мадам мудрено было устоять. Тем более что в последнее время Олег довольствовался услугами девочек по вызову. С Ольгой же он почувствовал себя на ранг выше, ощутил собственную значимость, пусть пока и не распространяющуюся дальше ее постели…