спросил: Что? Она невинно приподняла бровь. Я что-то не понимаю, что происходит, сказала она. В смысле между тобой и Айлин. Он сосредоточенно уставился на раковину. Добро пожаловать в клуб, ответил он. Она задумчиво крутила в руках полотенце. Вы сейчас просто друзья? – сказала она. Он кивнул, бросил на сушилку лопаточку и сказал «да». И ты счастлив? – продолжила она. Наконец он рассмеялся. Это слишком сильно сказано, сказал он. Нет, боюсь, для меня это все та же жизнь в тихом отчаянии. Дверь во внутренний дворик открылась и вошел Феликс, потопал ботинками по коврику и закрыл за собой. Там чудесный вечер, сказал он. Сверху послышался скрип половиц и мягкие шаги спускающейся по лестнице Айлин. Элис сложила влажное, обмякшее полотенце. Все они приехали к ней. Именно ради нее все они здесь, в ее доме, ни по какой другой причине, и потому уже не важно, что они сделают или скажут. Феликс спросил Саймона, пробовал ли тот курить. И сам же ответил: Нет, вряд ли. Слишком хорошо выглядишь. И воды, наверное, выпиваешь много, сколько положено, да? В воздухе растворены разговоры и смех – приятнейшее сочетание звуков. Айлин появилась в дверях и Элис встала, чтобы налить ей еще вина и расспросить о работе. Она приехала, чтобы увидеться, они снова вместе, и потому уже не важно, что они скажут или сделают.

/

В начале второго они поднялись наверх, в спальни. Свет гас и загорался снова, краны с шумом открывались и закрывались, наполнялись бачки, хлопали двери. Элис опустила жалюзи в своей комнате, Феликс сидел на кровати. Она подошла к нему, и он начал расстегивать ее платье. Прости, сказал он. Она положила руку ему на голову, приглаживая волосы назад. За что? – спросила она. За то, что мы поссорились? Он медленно выдохнул и помолчал. На самом деле это ведь была не ссора? – сказал он. Я не возражаю. Называй как хочешь. Но, как это ни назови, это было в последний раз. Она печально посмотрела на него сверху вниз, а потом отвернулась и закончила расстегивать платье. Ты бросаешь меня? – спросила она. Он следил, как она стягивает платье и кидает его в корзину для белья. А, нет, сказал он. Я просто стараюсь быть помягче с тобой хоть немного. Расстегивая бюстгалтер, она громко рассмеялась. Мне это может и не понравиться, сказала она. Он забрался на кровать, улыбаясь сам себе. Сомневаюсь, сказал он. Но ты всегда получаешь то, что захочешь. Она легла рядом с ним. Гладя ее грудь, он сказал: Ты счастлива, что твоя подруга тут? Элис задумалась на мгновение и ответила «да». Очень мило, что вы так друг друга любите, сказал он. Девчонки такие девчонки. Вам надо побыть только вдвоем, пока она тут, чтобы парни не толпились вокруг. Элис улыбнулась. Мы слишком долго не виделись, сказала она. Теперь мы друг друга стесняемся. Он перевернулся на спину и уставился на потолок. Это быстро пройдет, сказал он. И мне она, кстати, понравилась. Элис медленно провела рукой по его плечу и вниз по руке. Ты побудешь с нами завтра? – сказала она. Он повел плечами. Да, почему бы и нет, сказал он. Закрыв глаза, он ненадолго задумался и добавил: Мне бы этого хотелось.

/

Медленное дыхание моря уносило прилив от берега, оставляя ровный, мерцающий под звездами песок. Мокрые, растрепанные, кишащие насекомыми водоросли. Низкие тихие дюны, трава на них приглажена прохладным ветром. Мощеная дорожка от пляжа, пустынная, занесенная белым песком, изогнутые крыши грузовиков тускло поблескивают, на траве темнеют припаркованные машины. Затем аттракционы, закрытые ставни киоска с мороженым, дальше вверх по улице – город, почта, отель, ресторан. Бар «Друг моряка» – двери заперты, на окнах мешанина из наклеек. Яркие фары единственной проезжающей машины. Задние фонари красные, как угли. Еще дальше – ряд домов, в окнах тускло отражаются уличные фонари, снаружи выстроились ряды мусорных баков, затем прибрежная дорога из города, тихая и пустая, из темноты вырастают деревья. Море на западе словно отрез темной ткани. А на востоке – старый, голубовато-молочный пасторский дом за оградой. Внутри четыре тела – спящие, бродящие, снова засыпающие. На боку или на спине, с откинутыми одеялами, плывут сквозь сны в тишине. И вот уже за домом восходит солнце. Рассветные лучи тянутся к задней стене сквозь ветви деревьев, сквозь пеструю листву, сквозь влажную зеленую траву. Летнее утро. Холодная чистая вода в ладонях.

26

Совместный завтрак на кухне в девять утра, клубы пара над чайником, звон тарелок и чашек, солнечный свет, льющийся сквозь окно. Потом шаги вверх и вниз по лестнице, голоса. Элис забросила в багажник соломенную корзину с пляжными полотенцами, Феликс стоял, прислонившись к капоту. Ее солнечные очки подняты вверх, придерживают влажные волосы, чтобы не падали на лицо. Он подошел и обнял ее сзади, поцеловал в затылок, что-то прошептал на ухо, и она рассмеялась. Все четверо в машине, стекла опущены, запах горячего пластика и застарелого сигаретного дыма, Thin Lizzy по радио, треск помех. Саймон на заднем сиденье говорит Элис: Нет, сто лет с ней не разговаривал. Лицо Айлин в открытом окне, ветер развевает волосы. Когда они припарковались, перед ними раскинулся пляж – белый и сверкающий, заполненный купальщиками, людьми в гидрокостюмах, семьями с зонтиками от солнца, цветными пластиковыми ведерками. Одиннадцать часов, вторник. Внизу, у дюн, Элис и Айлин разложили на песке полотенца, одно оранжевое, другое с розово-желтым узором из ракушек. Саймон снял обувь и сказал, что пойдет проверит воду. Феликс, поигрывая завязками на плавках-шортах, улыбнулся. Я знал, что ты так скажешь. Ну вперед, я с тобой, почему бы и нет. Начался отлив, они шли, песок под ногами темнел, твердел, на нем появлялась корочка из цветных камушков, осколков ракушек, высохших морских водорослей, побелевших останков крабов. А перед ними – море. Солнце припекало шеи и плечи. Рядом с Саймоном Феликс выглядел невысоким, поджарым, темноволосым, ловким. Тень Саймона растянулась на мокром песке. Феликс снова начал расспрашивать его о работе, чем он занимается весь день. Тот ответил, что в основном сидит на совещаниях, то с политиками, то с активистами или с общественными группами. Соленая вода мягко коснулась ступней, обдала холодом щиколотки, еще большим холодом – колени. В последние месяцы много работали с организацией по делам беженцев, сказал Саймон. Помогаешь им, сказал Феликс. Пытаюсь, сказал Саймон. А вода, кстати, всегда такая холодная? Феликс рассмеялся, стуча зубами. Да, это вечный кошмар, ответил он. Вообще не