Взору Ивара предстало непередаваемое зрелище. Зал был полукруглым, куполообразным. Прямая, ровная стена напротив главного входа представляла собой некое подобие иконостаса, на который были налеплены сотни фотографий, прикреплены картины известных художников. Здесь были фотографии Москвы, Нью-Йорка, Рио-де-Жанейро, Куала-Лумпура, Александрии, фотографии дикой природы, озер, зеленых лесов, саванн. Тут были фотографии летящих птиц, там были изображены стаи розовых фламинго, стада полосатых зебр, здесь из воды вздымался огромный хвост синего кита, чуть выше – парил в небе белоголовый орлан. С другой стороны висели картины Тициана, портреты Ван Гога, Врубеля, Васнецова, пейзажи Шишкина, Моне, Самуэльсона. Посреди стены возвышался ступенчатый пьедестал, на вершине которого располагался трон из мерцающего соляного камня. На троне этом, величественно облокотившись на подлокотник, сидел человек. По всей видимости, Вождем являлся именно он.

– Так кто же к нам пожаловал? – несмотря на достаточно большое расстояние, на котором от этого человека находился Ивар, голос его был четок, различим, достаточно громок.

– Этого человека мы нашли в пустыне, в полукилометре от нашего города, с ним был еще один, раненый, – ответил Монах. – Мак отправил его в госпиталь для оказания первой помощи.

– Еще выжившие? Замечательно! – Вождь потер руки. – Как вам удалось спастись?

– Нас преследовал вертолет Федерации, в результате его обстрела наша машина была уничтожена, и мы чудом остались в живых, – объяснил Ивар. – Мой компаньон был ранен, однако эти люди помогли нам.

Монах кивком головы подтвердил правдивость его слов.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил Вождь.

– Я – Ивар Харковичкюс, латыш, бывший солдат.

– Прекрасно, – Вождь снова потер руки. Монах ободряюще улыбнулся Ивару.

– Монах, будь добр, покинь нас на некоторое время, – Вождь мотнул головой в сторону выхода. – Я скажу Ивару, чтобы он потом позвал тебя, у меня будет к тебе несколько вопросов.

Монах, смиренно поклонившись, удалился.

– Итак, Ивар, – сказал Вождь, когда Монах закрыл за собой дверь, – что же мы будем с тобой делать, а?

Ивар пожал плечами.

– Все что угодно, больно только не делайте, хорошо? – улыбнулся он.

Вождь засмеялся с высоты своего трона.

– Логично рассуждаешь! – он встал и медленно спустился с трона, шелестя пурпурной тогой. – Я считаю, что ты человек очень полезный, поэтому мы можем дать тебе и твоему другу некоторый приют. Однако, прежде чем ты дашь свое согласие, ты должен знать несколько вещей.

Вождь приблизился к Ивару, и тот получил возможность хорошо рассмотреть его. Вождь был стар, на вид ему можно было дать лет пятьдесят пять – шестьдесят, когда-то черные волосы давно убелила благородная седина. Морщины, которых, несмотря на солидный возраст, было немного, только красили этого человека. Эдакий сэр Энтони Хопкинс в расцвете лет.

– Когда-то я был очень солидным человеком, одним из лучших представителей своей профессии. Люди называли меня Алекс Эберт. Однако в один миг все идеалы, которыми я дорожил, исчезли, превратились в пыль. Я познакомился с одним из величайших философов, который объяснил мне, что наш мир есть только красивая оболочка жестокой реальности, и что реальность эта состоит в том, что мы на самом деле не те, кем привыкли себя считать. Этим философом был Михаил Реммер. Он доказал, что миром правит некая горстка людей, а все остальные служат их интересам. Он доказал также, что эти люди, чтобы как можно дольше пользоваться благами, отбираемыми у большинства, обманывают это большинство, предоставляя в его руки призрачную власть, цена которой – грош. Теперь, после войны, мы воссоздали идеальное общество, предлагаемое Реммером, в этом городе Стронгейт. И в основе нашего общества – это правда, реальность. Никакого сокрытия, никакой лжи. Я даю всем ту власть, которой не было у людей до войны. Я даю им право выбора: жить ли в мире, трудиться и получать за труд величайшее вознаграждение – жизнь, либо уйти наверх, в царство смерти, и сгинуть там навеки. Я был там, и я увидел там пустоту, где нет жизни. Там только смерть. Чтобы остаться здесь, ты и твой друг должны трудиться среди нас. Лечение его мы тоже не предоставим безвозмездно. Кем ты работал ранее, Ивар?

– Я был… мы работали, выполняя заказы… – запинаясь, пробормотал Ивар. – Мы – курьеры, перевозим ценные грузы из точки А в точку Б.

– Словом, вы оба киллеры, наемные убийцы, так? Как я смог заметить из этого скромного убежища, все люди наверху последнее время делятся на убийц и их жертв. Не зря, значит, мы изъяли у вас солидный арсенал оружия. Хорошо, я придумаю для вас задание, чтобы вы смогли заплатить за лечение. Но сначала ты должен дождаться момента, когда твой друг встанет на ноги. Я хочу, чтобы ты здесь освоился, привык, быть может, впоследствии ты и твой друг останетесь здесь навсегда. Только запомни, что любые проступки караются у нас очень серьезно. За бранную ругань в общественном месте – сорок розг, за убийство другого человека, за кражу, за насилие – ссылка на поверхность, за оскорбление Вождя – смерть.

Ивар кивнул. Что ж, правила не новы, главное – соблюдать их и те моральные принципы, на которых эти правила строятся.

Когда Ивар вышел из зала, ему вернули все вещи, отобранные до посещения Вождя. Монах же имел недолгую аудиенцию с Вождем. Через несколько минут он вышел крайне озадаченный, словно тот открыл ему величайшую из истин. Не говоря ни слова, он проводил Ивара до «боба», усадил его внутрь и отправил назад. У точки Б его должен был встретить Альберт.

На этот раз «боб» мчался немного медленнее, поэтому Ивар легче перенес поездку. Когда движение прекратилось, он понял, что это не та станция, откуда он и Монах уехали на встречу с Вождем. Где «боб» свернул, Ивар так и не вспомнил. Впрочем, здесь его уже ждал Альберт.

– Ну как поездка? – спросил он, принимая из боба Ивара, которого шатало после головокружительной скорости.

– Нормально, – только и сказал Ивар.

– Ты какой-то бледный, – озаботился Альберт, – тебе надо срочно поесть. Я поговорил с работником пищеблока, так что тебе выделят суточную порцию еды. Это подарок. А все остальное время ты должен трудиться, чтобы есть.

Ивар кивнул. Что ж, неплохо. Сегодня ему дали возможность отдохнуть.

– Пойдем, я покажу тебе твое место в столовой, – Альберт хлопнул Ивара по плечу.

Столовая располагалась уровнем выше. Альберт провел Ивара по лестнице, представляющей собой подъемный переход с выдолбленными в каменном полу ступенями. Еще один поворот направо, и Альберт подвел Ивара к дверям столовой. Столовая как столовая, все так же, как и в других подобных ей пунктах общественного питания. Рядами выстроены столы, между ними снуют люди с подносами и тарелками. Вождь не стал обременять свой город официантами, здесь каждый сам должен был побеспокоиться о том, чтобы не остаться голодным. У столов раздачи пищи зоркие повара следили за тем, чтобы кому-то не досталось еды больше, чем тот заслуживает. Чем больше работаешь, тем больше ешь. В подтверждение этому над входом в столовую висел щит с надписью: «Кто не работает, тот не ест!». Теперь еда на вес золота.