камеры!

Он возвращается с красным от злости лицом, еще раз оценивает масштабы бедствия.

— Ром, твоя задача найти ее и доставить в отель. Ань, — подходит ко мне Денис и кладет ладони на плечи. — Побудьте пока наверху, ладно? Сейчас я позвоню в клининговую компанию, и вскоре здесь все уберут.

Мы поднимаемся наверх, входим в детскую комнату я ставлю сына на ноги и в панике хватаюсь за голову.

— Да что же она за человек такой? Она же… она же перевернула весь дом! Испортила мебель, посуду, стен…

Я резко замолкаю и застывшим взглядом смотрю на миску с молоком.

«Мяу», — слышится откуда-то со стороны детской кроватки, отчего в моих жилах леденеет кровь.

Обернувшись, вижу как Даня, улыбаясь во все лицо, бежит к кроватке.

— Стой! — кричу я.

Подлетаю к нему, хватаю на руки и с бешеным стуком в груди смотрю на здоровенного пушистого кота, трущегося о бортики кроватки.

Глава 42

Денис

— …Как улетела? — кричу я в трубку. — Ты уверен?

— Увы, Денис Алексеевич, — с сожалением отвечает Богдан. — Сегодня вылетела в Болонью первым рейсом.

Я со злостью швыряю телефон на офисный диван, упираю ладони в стол.

Перед глазами стоит надпись, выведенная во всю стену красным маркером:

«Получай, тварь!»

Она пошла не против меня, не против Ани — она замахнулась на моего сына. И за это я сотру ее в пыль. Плевать сколько километров нас разделяет — я достану ее из-под земли и заставлю ответить за это.

Мне пришлось отвезти Аню с сыном на мою старую квартиру в центре Москвы, а в доме сейчас орудуют сотрудники клининговой компании. Я велел им вычистить все до миллиметра, чтобы в доме не осталось ни одного кошачьего волоса.

Эксклюзивная мебель, посуда, которая стоит бешеных денег, дорогие вазы, техника — это еще можно было бы простить, но… эта дрянь подписала себе приговор, в тот момент, когда приволокла в дом кота.

 Зная, что у моего сына страшная аллергия, она, плюнув на его здоровье, подложила ему «свинью».

— Надо же так низко упасть… — выпрямляясь, говорю я, и, сунув руки в карманы брюк, несколько минут молча смотрю в окно своего кабинета.

Меня посещают разные идеи, бредовые, а порой и вовсе безумные, которые точно могут повлечь за собой неприятные последствия.

 Как бы я сейчас не кипел от злости, мне все же приходится прийти к неоспоримому выводу: к этому делу я должен подойти с холодной головой и здравыми мыслями.

Я спускаюсь в ресторан, в котором уже ничего не напоминает о вчерашнем «торжестве», располагаюсь на диване у окна и прошу официантку позвать шеф-повара. Через пару минут Жанна подходит к столу с виноватым видом, прочищает горло.

— Добрый день, Денис Алексеевич!

Поворачиваюсь к ней и вскидываю брови.

— Где твоя форма? — строго спрашиваю я.

— Ее испортили… — Жанна мельком смотри на меня, и снова опускает взгляд.

— В смысле? Кто?

— Эля, — вздыхает Жанна. — Портье видел, как ночью она приходила в отель. Сказала, что ей нужно забрать кое-какие вещи из своего кабинета, а утром я обнаружила свою форму изрезанной на маленькие куски.

Жанна прерывисто вздыхает и добавляет:

— Еще она разломала мой рабочий ноутбук и на зеркале в моем кабинете написала помадой «Сука».

Я едва сдерживаюсь от отборного мата, набираю полную грудь воздуха и киваю на диван напротив.

— Присядь. У меня есть к тебе важное дело.

* * *

Через полчаса я выхожу из ресторана, созываю в свой кабинет некоторых сотрудников, даю им важные распоряжения.

— Денис Алексеевич, а как насчет управляющего? — спрашивает девушка из отдела кадров. — Открывать вакансию?

— Исполнять обязанности управляющего будет заместитель управляющего. Пока, — уточняю я. — Позже я сам лично займусь поиском нового.

— Денис Алексеевич, а можно нескромный вопрос? — краснеет су-шеф и переглядывается с остальными.

— Слушаю, — хмурюсь я, боясь предположить, в чем суть заговора.

— Вчера на банкет готовили много блюд… и… ну… чтобы они не испортились…

— Заберите себе, — перебиваю я, избавляя ее от неловкого вопроса. — И торт тоже. Поделите всю еду между сотрудниками.

На лицах моего персонала играют довольные улыбки, из уст секретарши слышится радостное «у-и-и-и».

* * *

Мы возвращаемся домой поздним вечером. Я аккуратно достаю из автокресла засыпающего сына, несу его в дом.

— Там точно убрали все следы от кошки? — тревожно спрашивает Аня, спеша за нами по лестнице.

— Не переживай. Все белье поменяли, мебель и пол пропылесосили и вымыли.

Вхожу в детскую, кладу Даню в кровать и там же снимаю с него комбинезон и шапку.

Руки Ани проникают под мою куртку, смыкаются на животе, она прижимается головой к моей спине.

— Иди, отдыхай. Я уложу его,  — тихонько произносит она.

— Я сам, — шепчу я, снимая с Дани носки.

— Тогда я пойду прилягу, — целует она в мое плечо.

Я укрываю сына одеялом, разворачиваюсь к ней и заправляю за ухо прядь волос.

— Ты можешь пойти спать, или…

 Склоняю голову, касаюсь губами ее уха.

 — …Или ты дождешься меня в гостиной, потом мы вместе примем душ, а затем откроем бутылку вина и я сделаю тебе расслабляющий массаж.

Мои ладони скользят под ее вязаный свитер, массируют спину.

— Звучит заманчиво, — впервые за весь день улыбается она и, встав на цыпочки, оказывается у моего лица. — Пожалуй, нам обоим не помешает снять напряжение, не так ли?

От голоса, которым она это сказала, у меня подпрыгивает пульс, в комнате становится жарко, словно здесь все плюс сорок.

Наши губы соприкасаются,  и этот недолгий поцелуй распаляет меня до предела.

«Сын точно еще не спит?» — почему-то думаю я, желая взять ее на руки и отнести прямиком в джакузи. Затем снять с нее свитер, джинсы, и…

— Так, Ань, — обрывая свои фантазии, отстраняюсь от нее и поправляю брюки. — Иди. Иначе сейчас окажешься на вон том комоде.

Аня закусывает губу, напоследок проводит ладонью по моей щеке и идет к двери, наглядно почесывая попу.

— Бесстыжая! — шепчу я, сдвинув брови, но не переставая улыбаться.

* * *

Через десять минут я выхожу из детской в темный коридор и замечаю по прорезям дверных полотен, что свет горит только в ванной. Подхожу к двери,