— Ты думаешь, он хотел нас предать? — Человек-птица с сомнением покачал головой.

— Вот дубина — да тебя он уже предал! Он уже пытался меня убедить, что ты нам не нужен. — Элизеф пристально посмотрела на воина. — Сдается мне, что тебе он говорил то же самое обо мне.

— Да нет, госпожа, что вы! — Но по тому, как воин старательно прятал глаза, было ясно, что она не ошиблась в своих предположениях.

Солнечное Перо помолчал и, переминаясь с ноги на ногу, словно школьник, спросил:

— А что будет со мной? Вдруг вы решите, что я тоже мешаю осуществлению ваших планов? Какую участь вы мне готовите?

— Тебе? — пренебрежительно переспросила Элизеф и повернулась к Скуа, который пошевелился и застонал. — Ты меня не предашь, господин Солнечное Перо. У тебя больше здравого смысла, и к тому же ты получил наглядное представление о том, что тебя ждет, если ты попытаешься это сделать.

* * *

Ориэлла видела, как Верховный Жрец открыл глаза. Она хорошо помнила Скуа — он всегда был заносчивым и вероломным. И хотя сейчас он выглядел не лучшим образом, она была рада, что Элизеф приходится опираться на таких самодовольных, коварных и…

— А-а-а… — простонал Скуа. — Великий Йинза, что со мной было?

— К несчастью, Верховный Жрец, — сказала Элизеф, — ты был тяжело болен. Ведь я не раз предупреждала тебя, что надо следить за своим здоровьем. — Она положила руку ему на плечо. — Нельзя так переутомляться — ты нам слишком дорог.

— Я чувствую себя хорошо, только помогите мне подняться.

— Сейчас. — Солнечное Перо протянул мускулистую руку и поставил жреца на ноги.

— Теперь, Верховный Жрец, — проговорила Элизеф, вертя в кубке остатки воды, — тебе нужен отдых. А потом ты расскажешь мне, чем завершилась встреча твоего посланника с королевой-регентшей Казалима.

— Что? — Ориэлла задохнулась от изумления. — А Сара каким образом сюда вписывается?

— Сара-то? — Анвар наклонился вперед, глядя на изображение поверх плеча Ориэллы. — Да уж она впишется куда угодно, даже не сомневайся. А что они говорили…

Ага! Наконец-то вы оба попались! На сей раз вам не миновать перерождения!

Мелькнула темная тень, и Анвар вскочил, едва не опрокинув волшебницу в Водоем. Ориэлла успела уцепиться за мох, но при этом задела Жезл, и он медленно покатился к воде. Она хотела его удержать, но какая-то сила настойчиво тянула Талисман у нее из рук. Анвар тем временем боролся со Старцем, и в этот момент произошли сразу две вещи.

Попав в Водоем, Жезл начал меняться. Резные змеи, держащие в своих пастях изумруд, в котором была заключена магия Талисмана, ожили и вместе с камнем нырнули в воду. В руках у волшебницы осталась простая деревяшка, которую ничего не стоило вытащить из воды. Змеи устремились к центру Водоема, и Ориэлла, испуганная утратой Жезла, забыла об Элиэеф. Только какое-то шестое чувство заставило ее в последнюю секунду перевести взгляд на изображение Волшебницы Погоды.

Элизеф с яростью и ненавистью смотрела в свой кубок.

— Ориэлла! — прошипела она с невероятным отвращением в голосе. — Значит, ты все же вернулась! Но ты опоздала!

Ориэлла ахнула. Жезл! Его притягивала к себе Чаша — вот почему он так рвался из рук. И похоже, вода в кубке давала Элизеф возможность видеть Ориэллу. Волшебница мысленно застонала: нужно немедленно вернуть изумруд, а приходится тратить время на пререкания с этой жабой! Одарив Элизеф ледяным взглядом, она презрительно ответила:

— Может быть, я опоздала к началу твоей карьеры, но, несомненно, застану конец! Элизеф громко расхохоталась:

— Ну что ж, это забавно. Если ты помнишь, в первый же день нашего знакомства я наказала тебя за дерзость и теперь с нетерпением жду нового случая. — Глаза ее вспыхнули. — Твои дни сочтены, Ориэлла. Ты слишком любить смертных. Берегись! — Элизеф провела ладонью над кубком, и поверхность Водоема Душ начала быстро покрываться ледяной коркой от центра к краям.

Спасаясь от холода, змеи повернули к берегу, и Ориэлла мгновенно сообразила, что нужно делать. Она сунула в воду обе руки, вытянув их как можно дальше, навстречу змеям. Они из последних сил подплыли к ней, но она слегка отодвинулась:

— Сначала отдайте камень.

Они послушно опустили изумруд в подставленную ладонь, и Ориэлла вновь протянула руки. Змеи обвились вокруг запястий, и Ориэлла вскочила, сама превратившись в Жезл Земли. Она издала торжествующий крик, но змеи предостерегающе зашипели, и волшебница, замолчав, обернулась. Анвар, с искаженным мукой лицом, лежал на серой земле, а над ним стоял Владыка Мертвых.

— Терзания души, — медленно проговорил Старец. — Ты даже представить не можешь, что это такое. Ориэлла опустила руки.

— Отпусти его, — сказала она чужим голосом. — С Динаром у тебя нет счетов.

— Ошибаешься. У меня счеты с вами обоими. Я устал от тебя и твоих упрямых любовников. Вы должны войти в Водоем — и немедленно!

Ориэлла машинально взяла в руки древко от Жезла. Эта палка была сейчас бесполезна, но сознание того, что у нее есть хоть какое-то оружие, придавало Ориэлле уверенности.

— Если мы войдем туда, ты потеряешь Змей Высшей Магии, — пригрозила она, — Я их…

— Это ничего не меняет. Ты вернешься в свое тело, а Анвар переродится. Попрощайтесь друг с другом. Возможно, минует вечность, прежде чем вы снова встретитесь в одном из миров. — С этими словами Владыка Мертвых поставил Анвара на ноги и столкнул его в Водоем Душ. Тот успел только крикнуть «Ориэлла!» и протянуть к волшебнице руки.

— НЕТ! — завопила она и, нырнув за ним, крепко схватила его за руку. Воды сомкнулись у них над головами, и оба чародея погрузились в звездный водоворот вечности.

Форрал окончательно понял, что ему не уснуть в эту ночь. С горьким вздохом он покинул свою одинокую постель, зажег лампу и налил себе вина. Это будет долгая ночь. Хотя под землей чувство времени притупляется, он был уверен, что рассвет близок. Обернув плечи пледом, Форрал сел поближе к очагу и подбросил в огонь полено. Держа бокал обеими руками, он потягивал вино, стараясь справиться с разочарованием. Он говорил себе, что напрасно надеялся, что Ориэлла разделит с ним ночлег, но как он мог не надеяться?

Форрал вздохнул и налил себе еще вина. Ориэлла объяснила ему причину отказа, но он все равно не мог с ним смириться. Она сказала, что ей тяжело любить разум и душу одного человека, когда они находятся в теле другого; но Форрал, который уже почти позабыл, что носит чужое тело, был больно задет таким отношением и ничего не мог с собой поделать.

— Ты же вернулся всего несколько дней назад, — внушал он себе. — Дай бедной девочке время привыкнуть…

А если она не привыкнет? Кому, как не ему, знать упрямство Ориэллы. Нет, пусть даже сейчас глухая ночь, этот вопрос надо решить немедленно, пока они одни и ничто им не угрожает. Приняв решение, Форрал одним глотком допил вино и пошел искать Ориэллу.