Двое моих коллег пренебрегли моим указанием выказывать вам подобающую вежливость. Прошу, примите мои извинения за их грубость. Теперь не познакомиться ли нам лично при более цивилизованных обстоятельствах?

Не сделаете ли вы мне честь отобедать со мной завтра вечером? Мне хотелось бы обсудить с вами предложение, отвечающее нашим общим интересам. Я пришлю карету в ваш отель в шесть часов. Если вы решите принять мое приглашение, вам достаточно просто сесть в карету, и вас привезут ко мне.

Как ни был бы я рад пригласить и путешествующего с вами вашего кузена, я должен просить вас приехать одну.

Уповаю, что завтрашний день положит начало взаимно выгодному знакомству.

— Подписи нет, — сказала я мистеру Слейду. — Но могут ли быть какие-либо сомнения, кто автор этого письма? — Меня охватил ужас. — Господин Изабели Уайт!

— Как удивительно, что он написал вам, когда мы уже думали, что никогда его не найдем, — сказал мистер Слейд.

Я отшвырнула письмо, будто разносчика чумы.

— Он знает обо мне так много. Только о том, кто вы на самом деле, он словно бы не узнал от лазутчиков, которых заслал в Хоуорт расспрашивать местных жителей.

О письмах, которые я посылала мсье Эгеру, он, конечно, узнал от почтмейстерши, любительницы сплетен. Мое отвращение мгновенно преобразилось в ужас.

— Он все время следил за мной, выжидая подходящей минуты, чтобы обратиться ко мне напрямик! — вскричала я. — Он знает, где я нахожусь. Он здесь, в Брюсселе!

Я вскочила, и мой отчаянный взгляд зашарил по саду, по крышам зданий вокруг отеля и темнеющему небу.

— Если бы он хотел напасть на вас, то, конечно, уже сделал бы это, — сказал мистер Слейд. — Он намеревается подманить вас с помощью вот этого. — Мистер Слейд поднял письмо, которое упало на землю.

— Я не могу поехать! — сказала я, содрогнувшись от ужаса при мысли отдать себя во власть человека, чьи подручные убили Изабель Уайт, Исайю Фирона и чуть было не убили моего брата.

— И не поедете, — объявил мистер Слейд. Он тщательно осмотрел письмо и конверт. — Они ничего не говорят о том, кто преступник и где он скрывается, но когда за вами завтра приедет карета, полиция и я последуем за ней.

— Карета отправится к нему даже и без меня? — сказала я с сомнением.

— Если нет, мы арестуем кучера и вынудим его открыть, кто его хозяин.

Мне было тягостно указать на просчет в плане мистера Слейда, тем не менее я сказала:

— Преступник прячет свою личность даже от своих подручных. Что, если кучер знает о нем не больше, чем мсье Ле Дюк?

— По меньшей мере, он будет знать, куда ему было велено отвезти вас, — сказал мистер Слейд.

— К тому времени, когда вы это установите, преступник вполне успеет скрыться, — сказала я. — И мы потеряем наш, возможно единственный, шанс поймать его. Он поймет, что я попыталась устроить ему ловушку, и затаится. — Я перепугалась при мысли о еще одной возможности. — В отместку он может вновь напасть на моих близких.

Мистер Слейд посмотрел на меня с досадой.

— Ну, так объясните мне, что, по-вашему, нам следует сделать?

Своему ужасу вопреки я не хотела вернуться домой с пустыми руками и вытерпеть разочарование своих близких или же признать, что я оказалась не такой смелой, не такой умелой, как настаивала. Признаюсь, я также надеялась произвести впечатление на мистера Слейда — ведь что еще я могла предложить ему, кроме готовности рискнуть жизнью ради его предприятия.

— Я должна принять приглашение, — сказала я.

Мистер Слейд протестующе вскрикнул, но я сказала ему:

— Когда карета приедет, я отправлюсь туда, куда она меня повезет. Вы и полиция можете последовать за ней. Я приведу вас к преступнику.

Сумерки окутывали Брюссель, когда я стояла в ожидании перед отелем «Центральный». Ярко светили уличные фонари и окна переполненных кафе по сторонам бульвара. Неторопливо шагали прохожие. Мимо меня катили кареты с ливрейными лакеями. Небо обрело оттенок лаванды. Из парка доносилась бодрящая музыка оркестров, а я дрожала в простенькой мантилье и шляпке. Ожидающий меня вечер зиял впереди, как черная бездна, из которой мне, возможно, не выбраться. Как я сожалела, что сумела убедить мистера Слейда в необходимости принять это приглашение! Скоро-скоро я окажусь в досягаемости рук, которые подстраивали убийства. Я жаждала броситься назад в отель и спрятаться, но церковные колокола отзвонили шесть часов. Черная карета, запряженная черными лошадьми, остановилась у отеля. Кучер слез с козел и подошел ко мне.

— Мадемуазель Бронте? — спросил он.

На нем был черный плащ, а его лицо прятали поля черной шляпы. Я кивнула. Присутствие мистера Слейда и полиции в экипажах, стоящих вдоль бульвара, не умерило моего испуга. Кучер открыл дверцу кареты. Подхваченная потоком событий, приведших к этой минуте, я вошла в карету и села. Кучер захлопнул дверцу, замкнув меня во мраке. Щелкнул его кнут. Карета покатила среди такого стука колес и цоканья копыт, что я не могла определить, следуют ли мистер Слейд и полиция за нами. Я попыталась открыть окошко, чтобы выглянуть, но все они были крепко заперты. Я подергала дверь. Она тоже была заперта. Я оказалась в ловушке экипажа, который катил все быстрее, везя меня навстречу неведомой судьбе.

Карета круто свернула за один угол, за другой. Кучер, очевидно, стремился сбить погоню со следа. Наш путь слагался из зигзагов и поворотов по всему городу. Тряска и страх вызывали тошноту, и я готовилась перенести толчок, в случае если мы налетим на что-то или на кого-то. Я услышала шум бегущей воды, почувствовала, что карета катит вверх, затем вниз по какому-то мосту через реку, вдохнула смрад тухлой рыбы от рынка на набережной. Но вскоре я утратила всякое понятие о направлении. Я молилась, чтобы мистер Слейд и полиция не заблудились.

Мы катили и катили. Шумы города затихли, цокающий булыжник сменился земляными ухабами. Возможно, миновало часа два до того, как карета внезапно остановилась. В ушах у меня зазвенело от тишины. Мой страх сгустился в холодную тошноту. Я услышала, как кучер слезает с высоких козел, и его приближающиеся шаги. Дверца открылась, и свет фонаря обрисовал фигуру, заслонившую от меня все, что было снаружи. Он протянул мне мягкий темный платок.

— Bandez-vous les yeux,[9]— сказал он.

Я вспомнила, что мсье Ле Дюка допускали к хозяину только с завязанными глазами. Теперь мне предстояло то же. Дрожащими пальцами я завязала платок на глазах. Кучер вытащил меня из кареты в непроглядную ночь. В непроницаемой тьме, саваном окутывавшей меня, я слышала шепот ветра в деревьях и пронзительное цвирканье насекомых. Меня ухватили руки и потащили вперед. Шаги двух пар ног сопровождали меня, пока я спотыкалась по разбитым плитам. Мой невидимый эскорт ни разу не нарушил молчания. Я задыхалась от ужаса на грани обморока.