- Пожалуй, - согласилась Виста. - Только джинны исполняют три желания, а у тебя - только одно.

- У меня не одно, - слащаво улыбнулся Змиулан. - У меня - целых два! Первое - это твое плотское, а второе…

- Какое такое плотское? - перебила его Виста. - Ты не будишь у меня никаких чувств.

- Ой ли, девонька? - усмехнулся он.

- Ну, разве что чуть-чуть, самую малость, - улыбнулась она. - Как к любимому брату.

- Эх, тяжело с вами, ведьмами, - Змиулан сник. - Какие вы все бесчувственные, бездушные и расчетливые. Никакой чистой любви, то ли дело с обычными бабами.

Он мечтательно закатил глаза.

- Так чего ж ты тогда сюда заявился, дружок?

- Понравилась ты мне, дева, - Змиулан сделал такие серьезные глаза, что Виста невольно расхохоталась.

- Ну, а найти кого-нибудь и доставить к нему ты можешь? - деловито спросила девушка.

- Конечно-конечно, запросто, - он снова расцветал, вовсю распространяя вокруг свое нечеловеческое обаяние. - Хоть прямо сейчас!

- Нет. Сейчас не надо. Я сначала обдумаю твое предложение.

- Я и не тороплю, - он передал ей маленькое перышко. - Возьми это. Когда надумаешь, подбрось в воздух и призови меня.

Змиулан счастливо рассмеялся и исчез, рассыпавшись искрами, от которых тотчас же занялся костер.

- Вот стервец, - улыбнулась девушка. - Умеет же делать бабам приятное.

Огонь взялся как нельзя кстати, потому что в следующий миг кусты затрещали и на поляну ввалился Ладомир, сжимая в руке двух жирных глухарей. Он хмуро огляделся и Виста едва не расхохоталась, заметив, как он точно повторял повадки Змиулана, или вернее, как точно Змиулан повторял повадки витязя.

Виста раскашлялась, чтобы Ладомир не заметил рвущегося из нее смеха, и уткнулась взглядом в землю. И потому не видела, как округлились его глаза, когда он заметил на земле еще одну пару глухарей. Ладомир бросил какой-то странный взгляд на девушку, в котором мешалось удивление пополам с уважением, но ничего не сказал.

После отъезда из Киева они вообще мало разговаривали. Виста догадывалась о чувствах, переполнявших витязя. События в той злосчастной роще, похоже, оставили неизгладимый след в его простой душе воина, привыкшей видеть мир лишь в черно-белых цветах. Восстанавливать отношения Виста поначалу не спешила, надеясь что Ладомир сделает первый шаг к примирению. Однако со временем пришло понимание, что витязь скорее удавится, и она поняла, что начинать придется все-таки ей.

После ужина Ладомир вытащил оселок и точильный камень, достал Лунный меч, и принялся внимательно разглядывать клинок. Кромка лезвия была безукоризненно ровна, без единой щербинки или зазубрины. Ни разу в жизни Ладомиру не приходилось видеть такого ровного лезвия. Но едва он решил потрогать его пальцем, как его остановил резкий крик девушки.

- Эй, ты что, хочешь отрезать себе руку? - осведомилась она. - Этот меч не нуждается в правке и заточке, и его лучше вообще не вынимать без надобности, иначе ты рискуешь обрезать себе все выступающие части тела.

- Ты меня принимаешь за дурака? - хмуро отозвался витязь. - Я не настолько неуклюж, как тебе хочется думать.

- Дело не в тебе, и не в твоей неуклюжести, дело в мече, - сообщила Виста. - Я слышала, его лезвие настолько остро, что человечий глаз не может разглядеть его настоящую кромку. Поэтому, если ты еще собираешься пользоваться своими пальцами, держи их подальше от меча.

Подобрав сухую ветку, Ладомир медленно поднес ее к клинку и тотчас его глаза поползли на лоб. Не дойдя до меча, ветка разделилась надвое, будто наткнувшись на невидимое лезвие.

- Убедился теперь? Лучше спрячь клинок, пока еще чего не отрезал невзначай.

Ладомир не ответил. Он подобрал еще несколько веток, с огромным интересом повторил опыт, пытаясь с разных сторон все-таки разглядеть эту невидимую кромку. Попытки не увенчались успехом, он разочарованно вздохнул и отложил меч в сторону.

- Даже не знаю, говорить тебе или нет, - задумчиво проговорила Виста.

Витязь качнул неопределенно головой, дескать, хочешь - говори, нет - не говори. Виста мысленно выругалась - вот еще заносчивый гордец!

- Хоть ты и не заслуживаешь доброго к себе отношения, - заметила она. - Я все-таки кое-что расскажу об этом клинке.

Ладомир по-прежнему хранил гордое молчание, и Виста, скрипнув зубами, продолжила.

- У нас говорили, что этому мечу можно придать любую форму. Похоже, не врали - я до сих пор помню, как резко он изменился еще в подземелье.

- Может быть, - равнодушно сказал витязь. - Но разве это имеет какое-либо значение?

- Тебе виднее, - улыбнулась Виста. - Просто я подумала, что ты можешь захотеть немного удлинить его.

- Нет, не захочу. Меня он вполне устраивает.

- Ладно-ладно, пусть будет таким, - согласилась девушка, не обращая внимания на его холодный тон. - А еще у нас говорили, что этот меч дается в руки только избранным, тем, кому суждено уничтожить кого-то, кто мешает богам или просто им не угоден. В общем, этот меч убивает все живое и неживое.

- А к примеру Кащея Бессмертного им можно завалить? - вдруг оживился Ладомир.

Виста просияла. Не зря говорят, что лучшее средство привлечь внимание мужчины - это завести разговор об оружии. Вот только ответа на его вопрос она не знала. Впрочем, сейчас это было не главное. Главное ответить хоть как-нибудь, хоть что-нибудь, лишь бы проломить, наконец, стену отчуждения между ними.

Они мчались, не жалея коней, нигде не останавливаясь, пересаживаясь на заводных прямо на скаку, как заправские степняки. Ураганом проносились через веси и села, стаптывая на дороге всех, кто не успевал вовремя убраться с дороги. Начиная от кур и гусей и заканчивая замешкавшимися смердами.

Проклятия и ругань, а нередко и камни неслись им вслед, а один раз Ладомир с удивлением почувствовал, как что-то больно клюнуло его в спину. Сунув туда руку, он с удивлением вытащил застрявшую в кольчуге стрелу. Хорошую каленую стрелу, с острым, бронебойным наконечником. От опасной раны витязя спасла лишь безумная скачка, из-за чего стрела ударила на излете и только слегка поцарапала кожу. Возмущенный такой наглостью витязь едва удержался от того, чтобы не развернуться и не проучить зарвавшихся селян. Впрочем, такая возможность ему представилась очень скоро.

Дорога заметалась между холмами, и вскоре из-за очередного поворота донесся тревожный гул людской толпы. Что-то знакомое послышалось в этом гуле, что-то очень близкое и почти родное. Сердце витязя зашлось в сладкой истоме, а все мышцы заныли, предчувствуя нечто приятное.

И прежде, чем кони вынесли их за поворот, Ладомир наконец понял, что пробудилось в нем - предчувствие боя, жаркого и страстно желанного боя. Вот только странное отсутствие характерного железного лязга немного смущало.