— На основании статистических записей Центрального Бюро Переписи на Делуросе VIII, которые могут быть неполными, вашим критериям отвечают 7 213 482 человека.

— Вы по-прежнему на связи с Делуросом? — спросил я.

— Нет, но я временно ввел в свой банк памяти всю информацию, относящуюся к делу, — ответил компьютер. — Я сотру ее, когда вы закончите поиск.

— Видите ли вы явные возможности сократить список на основании собранных вами данных?

— Да, — ответил компьютер. — Если речь идет о посещении искомого вами человека Черной Леди, я предлагаю исключить всех женатых.

— Но Кристофер Килкуллен был женат, — заметил я.

— Во время создания портрета Черной Леди он находился в разводе с четвертой женой.

— Я забыл об этом, — признался я. — Сколько женатых в списке?

— Женатых 4 302 198 человек.

— Исключите их, — потребовал я.

— Сделано.

— Сколько остается?

— Остается 2 911 284 человека, — ответил компьютер.

— Мы не сможем проверить почти три миллиона человек, — пробормотал я. — Надо еще сокращать.

— Жду…

— Допустим, что если кто-то усердно добивался расположения Черной Леди более двадцати лет, она ему уже являлась, — предположил я.

— В предложенных вами данных нет ничего, позволяющего принять такое допущение.

— Знаю, но надо попытаться сократить список. Сколько человек отпадает по этому критерию?

— Будет исключено 1 033 102 человека.

— А сколько останется?

— Останется 1 878 182 человека.

— Исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной опасности менее двадцати раз.

— Исключается 682 646 человек.

— Теперь исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной опасности менее пятидесяти раз.

— Исключается 1 121 400 человек.

— Сколько остается?

— 74 136 человек.

— Теперь исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной опасности менее ста раз, — сказал я, тщетно пытаясь придумать еще какой-нибудь ограничивающий фактор.

— Исключается 72 877 человек.

— Сколько остается?

— Остается 1 259 человек.

— Теперь исключите тех, кто добровольно подвергся смертельной опасности менее двухсот раз.

— Исключается 1 252 человека.

— Итак, мы сократили список до семи человек.

— Если вы пользуетесь обоснованным критерием, — предостерег компьютер.

— Если да, то мы можем использовать его до конца. Сколько из этих семи добровольно подвергались смертельной опасности менее 250 раз?

— Исключаются все семеро.

— Значит, нужен другой критерий, — сказал я.

— Следующий логический шаг — определить, кто из них рисковал жизнью чаще остальных.

— Может, и так, — сказал я, — но между ними почти нет разницы.

Вероятно, каждый почти постоянно подвергается смертельному риску.

Я подумал.

— Ладно, порядка ради — назовите-ка мне имя первого человека в списке.

— Готтфрид Шенке, с Тумиги III.

— Каким образом он постоянно рискует жизнью? — спросил я.

— Он собирает моллюсков в водах величайшего океана на Тумиге III.

— Почему это опасно?

— В этих водах обитает множество хищных рыб и животных. В результате их нападений Шенке четыре раза попадал в больницу за последние девять лет.

— Но ведь сотни миллионов людей по всей Галактике плавают в водах, где обитают хищники, — возразил я. — Безусловно, десятки миллионов погружались в такие воды более двухсот пятидесяти раз!

— Это верно.

— Тогда почему в списке только Шенке?

— Потому что ваш критерий предполагает, что человек должен рисковать жизнью сознательно и добровольно. Никто, кроме маленькой горстки пловцов, не знает, или не думает, что так рискует, и не вошел бы в воду, если бы знал об опасности или чувствовал, что она угрожает ему лично.

— Понимаю, — ответил я. Тут мне в голову пришел еще один критерий.

— Теперь исключите из этих семи всех гомосексуалистов.

— Исключаются трое. Остается четыре человека, включая Готтфрида Шенке.

— Кто остальные трое?

— Уилфред Крамер с Холмарка, охотник на крупную дичь в джунглях Холмарка, Альсатии IV и Каробуса XIII, — компьютер сделал паузу. — Эрик Нквана с Нью Зимбабве, за которым числится семнадцать горных прыжков.

— Что такое горные прыжки? — спросил я.

— Вид спорта, когда спортсмен прыгает с вершины горы в бурную реку.

Я вздрогнул от одной мысли о таком спорте.

— Кто еще? — спросил я.

— Владимир Кобринский с Солтмарша. Бывший боксер-профессионал, парашютист, подопытное животное…

— Подопытное животное? — прервал я. — Объясните, пожалуйста.

— Он добровольно согласился на инъекции смертельно опасных заболеваний, когда шел поиск средств борьбы с ними.

— Это не противоречит критерию бескорыстия?

— Не думаю, — ответил компьютер. — В то время он отбывал в тюрьме срок за убийство, совершенное из-за ссоры на Альтаире III. Дал согласие на инъекции в обмен на сокращение срока. Продолжать?

— Пожалуйста.

— Кроме этого, он был охотником и исследователем. Сейчас он художник.

— Какой же риск для жизни в занятиях живописью? — спросил я озадаченно.

— Он создал новый вид искусства, называемый плазменной живописью.

Это в высшей степени опасный процесс, в ходе которого должным образом сформированными пучками жесткого излучения в пространстве создается сияющая картина, рассеивающаяся приблизительно за минуту.

— Похоже, он в самом деле очень энергично призывал ее, — задумчиво произнес я.

— Фактически он рисковал жизнью на семнадцать раз меньше, чем Шенке, — заметил компьютер.

— Но Шенке может быть просто увлеченным коллекционером, — сказал я.

— А этот человек, похоже, всю свою жизнь построил на поисках Черной Леди.

— У вас есть еще вопросы?

— Ни одного в голову не приходит, — ответил я и вздохнул в изнеможении. — Хотел бы я знать, не ушел ли весь сегодняшний вечер на бесполезные упражнения.

— Я не могу ответить на такой вопрос.

— Знаю, — сказал я устало. — Думаю, вряд ли кто из этих четырех нарисовал в последние две недели портрет Черной Леди?