– Кто ты такая? – Брода прервала размышления Дженны по поводу обувки Эсмеральды.

– Меня зовут Дженна, – ответила девочка.

– По твоему золотому обручу и твоей красной одежде можно судить, что ты принцесса, если не считать сапог, – сказала Брода. – Но как такое возможно?

– Я и есть принцесса, – сердито буркнула Дженна. – И в моем времени мы носим сапоги.

Брода Пай привыкла к разным происшествиям, которые случались у нее в сторожке, так как Болота Песчаного Тростника были еще более дикими, чем во времена Дженны. Здесь жили всевозможные духи и существа, и иногда они забредали в Домик смотрительницы. Брода решила, что Дженна одна из них, – дух давно умершей принцессы, который бродит по Болотам, возможно в поисках лодки-дракона. Брода видела, что Дженна принадлежит к почти материальным призракам – она вспыльчива, и поэтому ее следует ублажить, предложив кушанья и напитки.

Женщина исчезла на кухне, оставив Эсмеральду и Дженну вдвоем. Между ними возникло неловкое молчание, а потом Эсмеральда, которая была очень практичной и поняла, что Дженна выглядит слишком реально для призрака, сказала:

– Ты и вправду принцесса?

Дженна кивнула.

Эсмеральда что-то слышала об опытах Марцеллия.

– И ты из времени, которое придет? – спросила она.

Дженна снова кивнула.

Эсмеральда крепко задумалась и поинтересовалась:

– Поведай мне… А моя мамаша еще правит в том времени, которое придет?

Дженна отрицательно мотнула головой.

– Не правила, когда я уходила, – сказала она. – Но в прошлом месяце вдруг явился ее дух. Теперь я опасаюсь, что если не вернусь, то она станет королевой.

– Тогда ты должна вернуться, – заключила Эсмеральда, как будто словами можно все решить. – Смотри же, Брода принесла нам свои мясные сладости. Она оказывает тебе большую честь.

Брода вернулась с подносом, на котором стояли высокие стаканы с горячим мутноватым напитком и золотая тарелочка с изящными розовыми и зелеными сочными сладостями под сахарной пудрой. Она предложила угощение Дженне, и девочка взяла что-то розовое. Дженна никогда не ела ничего подобного. Гладкое, но вязкое, это угощение одновременно сочетало ароматные вкусы розовых лепестков, меда и лимона. Мутноватый напиток оказался не таким вкусным. Он был горький и горячий.

Дженне понравилось сидеть у огня с Бродой. Она чувствовала себя в тепле и безопасности, как всегда бывало в Домике смотрительницы. Но она знала, что скоро должна уйти. Здесь она не найдет Септимуса.

– Теперь я вынуждена вас покинуть, – сказала Дженна, привыкая к официальному языку. – Но я благодарю вас за гостеприимство.

Брода Пай склонила голову, испытав облегчение, что дух принцессы доволен. А потом, как полагалось при визитах духов, она произнесла прощание.

– Прошу, прекрасная принцесса, не уходи из этого дома с пустыми руками. Проси у меня чего хочешь, и для меня будет честью исполнить любое твое желание, – сказала Брода, надеясь, что Дженна не попросит ее новое чудесное ожерелье из жемчуга, которое недавно прислал ей Марцеллий. Эх, надо было спрятать в карман, пока была на кухне… Но теперь уже поздно, и Брода затаила дыхание в ожидании ответа призрака.

Было кое-что, чего Дженна хотела больше всего на свете (кроме того, чтобы найти Септимуса), и она знала, что только здесь это можно получить.

– Я желаю… – медленно произнесла она, пытаясь подобрать нужные слова.

– Да? – Брода Пай уже сидела как на иголках, нервно теребя ожерелье.

– Я желаю знать, как оживить лодку-дракона.

Брода Пай громко и облегченно выдохнула.

– Воскресить? – переспросила она.

– Не совсем. Он еще жив. Он дышит, но не движется.

– Он говорит?

– Очень слабо. Как будто шепот на ветру, – ответила Дженна, понемногу осваивая старомодную манеру общаться, которая ей уже начинала нравиться.

– Останься здесь еще на несколько минут, и я принесу тебе снадобье, – сказала Брода и, пока Дженна не передумала, бросилась в кладовку.

Дженна услышала, как Брода открыла люк и спустилась по старой лестнице, которая вела к лодке-дракону в темный и пустынный подземный храм.

Наступила тишина, и Эсмеральда сказала:

– Мамаше не нравится лодка-дракон, но мне она понравится. Я знаю, что она будет со мной говорить, когда придет время. Пусть даже сейчас она не говорит с мамой, хотя та кричит и подлизывается каждый День середины лета.

Дженна улыбнулась. Она знала, что лодка-дракон хорошо разбирается в людях.

Вернулась запыхавшаяся Брода, от нее пахло затхлыми подземными коридорами. Она поставила на стол старую потрепанную коробку и подозвала к себе Дженну. На коробке было написано: «Последнее средство». Брода пробормотала отпирающее заклинание и подняла крышку. Внутри лежал знакомый кожаный мешочек.

– Это «Растроение», – разочарованно сказала Дженна, – мы уже пробовали.

Брода впечатлилась ее словами.

– Ты мудрый дух для твоих нежных лет, – заметила она и достала три золотые чаши с голубой эмалью по краям.

Она разложила чаши на столе и, к удивлению Дженны, принесла еще какую-то зеленую бутылочку.

Дженна взяла ее в руки. На ярлычке было написано: «Тройное Оживление».

– Не видела его раньше, – сказала она.

– Значит, ты не видела и растроение, – усмехнулась Брода. – Без этого ничего не получится, хотя сильной магикой можно чего-то добиться.

– А можно мне взять только бутылочку? – спросила Дженна.

– Конечно можно, – кивнула Брода. – В королевской кладовой таких еще много. Бери на здоровье, принцесса.

– Благодарю.

Брода ждала, когда дух принцессы покинет их. Она боялась, что дух попросит что-нибудь еще. Иногда попадаются жадные духи. Однажды Брода повстречала духа купца, и он забрал у нее всю коллекцию наперстков, а потом еще вернулся за лучшими иголками.

Дженна понимала, что Брода ждет ее ухода, но сказала:

– Есть еще кое-что…

Брода сникла. Ну вот, и этот дух – жадюга. С виду вроде и не скажешь, но с духами не угадать.

– Что? – резковато спросила она.

– У вас есть Водяной? – сказала девочка.

Брода удивилась.

– Ты хочешь взять Водяного? – не веря своим ушам, спросила она.

Но духу принцессы нельзя отказывать. Брода распахнула входную дверь. Снаружи запахло сыростью и болотами, и Дженна вдохнула любимый запах. А потом испуганно подскочила. На пороге столпилась дюжина, если не больше, маленьких водяных, и все смотрели на нее коричневыми глазками, поблескивая в свете фонаря грязными носами.