Имение Форет встретило гостей свежей прохладой кедровых аллей и прудов, что в изобилии были разбиты в тенистых низинах. Граф де Берг, как и его отец, унаследовал в своё время довольно прибыльное дело торговли пряностями и орехами. Но при случае умел быстро распознавать и другие выгодные инвестиции — и почти всегда оставался на волне. Его любили и уважали в обществе, потому Ренельд не сомневался, что мать не раз обращалась к мысли женить сыновей на девицах семейства де Берг.

Посыльный ещё накануне доставил Адемару известие о приезде королевского дознавателя, а потому гостей здесь ждали. Встретили едва не как родных, проводили в комнаты. Словно надеялись, что Ренельд с помощником — пусть даже и так! — задержатся в Форете хотя бы на пару-тройку дней.

— Очень рад, ваша светлость! — рассыпался граф в любезностях. — Эти бестолковые жандармы только вытоптали нам газон, когда обшаривали всё вокруг. Но ничего не нашли. Ни здесь, ни на дороге.

Адемар проводил гостей в свой кабинет, усадил в удобные кресла и велел прислуге подать аперитив.

«Ну, конечно, — проворчал Лабьет, укладываясь на ковёр у камина. — А про меня забыли».

— У тебя и без аперитива прекрасный аппетит, — заметил Ренельд, а графу ответил: — Такова их работа. Они должны были убедиться, что больше мадемуазель де Берг ничего не угрожает.

Адемар только сокрушённо покачал головой, закатив глаза. Посмотрел в огромное окно за своим внушительным креслом и наконец уселся в него тоже.

— Леонора скоро вернётся. Она вышла прогуляться с матерью. После обеда вы сможете поговорить с ней обо всём, что посчитаете нужным. Но, если честно, ваша светлость… — граф тяжко вздохнул. — Я опасаюсь за её состояние. Прошло уже несколько дней, а она всё ещё ужасно бледна и довольно слаба. Жалуется на дурноту и головную боль — особенно к вечеру. Наш врач, к сожалению, ничего не может с этим сделать. Она, конечно, будет многое перед вами отрицать. Девицы, сами понимаете… — он многозначительно помолчал. — Но я хочу, чтобы вы знали всё.

— Это правильно. Мне важно знать о нынешнем состоянии вашей дочери. Для лучшего понимания ситуации.

Ренельд кивнул служанке, которая поставила перед ним на стол небольшой поднос с графином с щедро разбавленным травяным ликёром и несколькими вазочками с самыми разными орехами. Тибер, который тихонько сидел в соседнем кресле, с лёгкой опаской покосился на угощение. Как он рассказывал, на орехи у него с детства жуткая аллергия.

— Слышал, произошло ещё несколько подобных случаев, — озабоченно поинтересовался граф. — Это для чего же кому-то понадобилось воровать чужие ауры?

— Для разных целей, — пояснил Ренельд. — Торговля, временное пополнение для разных сильных заклинаний. Или улучшения здоровья. Да что угодно.

«Возможно, кто-то готовит какую-то крупную заварушку,» — резюмировал шинакорн.

Тут не поспоришь. Но мотивы того, кто решил покуситься на чужое, оставались пока самой главной загадкой. Иначе всё было бы гораздо проще.

— В любом случае, ваша светлость, мне, как отцу, очень лестно ваше внимание к несчастью, что случилось с моей дочерью, — граф вдруг свернул совсем в другую сторону.

Ренельд натянуто улыбнулся. Похоже, Леонора не преминула похвастаться всем, что случилось в Энесси. Но ей повезло, что это не переросло в нечто гораздо более серьёзное, чем флирт и поцелуй на прощание.

«А ты давай, скажи графу, что, возможно, хочешь жениться на его дочурке! — ядовито отозвался Лабьет. — Хотя нет. Он ещё помрёт от радости. Тут надо осторожно».

— Как ты заговорил! — мысленно ответил Ренельд, отпивая из бокала на короткой ножке чуть сладковатый аперитив. — Где же мёд в голосе? И умоляющий взгляд? Как жаль, что шинакорны не могут жениться на графинюшках. Ты побежал бы первым, верно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Я о тебе забочусь, если ты не понял».

— Скорее, о том, чтобы меня хватил удар.

«Да ты здоров, как бык. Что тебе сделается от одной Конфетки!»

К счастью, скоро подали обед. К тому мигу Леонора с матерью и правда вернулись с прогулки. Однако не решились тревожить мужчин — тихо сели в гостиной и занялись чисто женскими делами. Дочь — вышивкой, а мать — чтением книги. Впрочем, по их чуть рассеянному виду вполне можно было распознать волнение, что сейчас наполняло обеих. Как будто Ренельд и правда приехал со сватовством.

— Ваша светлость! — Леонора сразу поднялась с места и изобразила весьма изящный книксен. — Как неожиданно и приятно видеть вас здесь!

Графиня же одёрнула её одним только взглядом и приветствовала Ренельда гораздо более холодно. Впрочем, скорее для порядка.

Зато за стол гостя усадили ровно напротив графской дочери. Она, как и положено девице на выданье, то краснела, то загадочно улыбалась, молча слушая разговор мужчин. Однако Ренельд едва не поперхнулся, когда его ступни осторожно, но довольно ощутимо, коснулась туфелька Леоноры. Скользнула чуть выше по голени, задирая штанину, и спустилась обратно. Причём совершенно невинное выражение лица девушки ничуть не изменилось. Впору подумать, что это графиня шалит.

В тот же миг изысканно приготовленные блюда сразу потеряли вкус. Гостеприимство графского семейства и вовсе начало отдавать горечью. Чего Ренельд не любил больше всего, так это попыток загнать его в ловушку и навесить невысказанные или даже несуществующие обещания.

— Пройдёмся, мадемуазель? — предложил он Леоноре, когда обед завершился. — Нам нужно поговорить о том, что с вами случилось. Как вы видели это своими глазами.

— Конечно, милорд, — коротко посмотрев на мать, ответила девушка.

Графиня как будто ничего и не заметила. Зато заметил Лабьет, который уже вернулся с кухни, где его тоже должны были хорошо покормить — думается, ещё и довольно разорительно для здешних запасов.

«Берём с собой Тибера, — предложил шинакорн. — Иначе я буду опасаться за твою честь. Если она на тебя нападёт, мне придётся её сожрать. А я уже сыт».

Ренельд забыл, что делал в этот миг. То ли улыбался Леоноре, которая вела его в тенистый сад, то ли говорил что-то. В какой-то миг он даже поверил, что пёс способен воплотить свои угрозы в жизнь. И что Тибера на прогулку взять и правда необходимо.

Но пусть уж Леонора не будет смущаться постороннего человека. А запротоколировать всё можно и чуть позже.