— Она прекрасна, не так ли? — произнес Тибет. — Прекрасна и так загадочна.

Борланд продолжал смотреть на Литеру, стараясь разглядеть в ее глазах смысл всего безумия, что творилось вокруг.

"Ты знаешь, в чем ее связь со мной, Тибет?" — подумал Борланд.

— Знаю, — ответил контролер вслух. — Это занимательно даже для меня.

"Скажи мне!"

— Нет, — отказался контролер, опускаясь на корточки и срывая травинку. — Ты должен сам это выяснить. Идите. Ищите свою истину. Каждый из вас обретет ее. Но каждый обретет свою собственную.

Борланд направился через тоннель.

"Удачи тебе, Тибет".

— Мы еще увидимся, — ответил контролер. — Но все равно спасибо. И еще. Когда выйдете из тоннеля, не бойтесь смотреть на небо. Оно больше никогда не опустится. Я обещаю.

На своих напарников он даже не оглядывался. Не хотелось ему видеть выражений их лиц, какими бы они ни были. Сталкер слишком устал от новых впечатлений, и сейчас его разум просто бы не выдержал очередных расспросов, объяснений и тем более советов.

Лишь прошагав пару сотен метров по утрамбованному щебню, Борланд почувствовал, как напряжение понемногу отпускает его. Он попробовал спрятать нож, но перебинтованные ладони снова начали ныть, и пришлось двигаться дальше, удерживая рукоятку пальцами.

— Давайте отдохнем, — сказал он еще через пару сотен метров.

Литера коротко взглянула на него, одарив усталой улыбкой. Примерно такую нацепляют для чужого человека — из вежливости. Уотсон молча свернул с дороги и уселся на ствол поваленного дерева, пнув лежащий на пути камень и откатив его в бурую грязь. Фармер продолжал стоять на месте, все еще держа оружие наизготовку. Заметив это, Борланд сам отвел его к Уотсону. Литера присоединилась к ним последней, усевшись на противоположном конце бревна.

Минуту никто не произносил ни слова.

— Мы все еще живы, — сказал Борланд. Он знал, что подбадривать нужно самыми простыми словами.

— Да, — подтвердил Уотсон, шумно дыша. Шмыгнув носом, он снял рюкзак и вытащил наладонник.

— Что ты собираешься делать? — спросил Борланд. Уотсон отвернулся.

— Это меня успокаивает, — ответил он, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Раз уж сидим, я проверю еще раз карту… Да и скопированные файлы Меченого хочу глянуть. Может, там что-то интересное.

— Да, это может оказаться полезным, — согласился Борланд.

— Лица, — глухо произнес Фармер, сжимая винтовку. — Я не могу вспомнить их лиц.

Борланд хотел было спросить, о ком это сказано, но вовремя понял.

— А нужно ли? — спросил он.

— Нужно, — сказал Фармер, медленно ведя взглядом по ближним кустам. — Как же без этого? Конечно, нужно.

— Это была самозащита, — напомнил Борланд. — Иногда это лучше, чем жертвенность. В данном случае — точно лучше.

— Да, я согласен, — кивнул Фармер. — Только легче от этого не становится.

Борланд не нашел, что сказать, отвернулся и остановил взгляд на Литере. Девушка сидела неподвижно на краю бревна, иногда сдувая прядь волос, спадающую на глаза. Сталкер подошел к ней и сел рядом, обняв за плечи. Она не шелохнулась.

— Как ты? — тихо спросил Борланд. Литера помотала головой.

— Прости меня, — проговорила она.

— За что?

— За то, что мои нервы не железные.

— За это никому не нужно извиняться.

Борланд провел кончиками пальцев по ее волосам, следя за тем, чтобы окровавленный бинт не коснулся их. И впервые задумался, почему его кровь не растворяет бинты. Задумался всего на мгновение.

— Ты устала от меня? — спросил он.

— Я устала от себя, — безучастно ответила девушка. — От своих вечных порывов сделать что-то хорошее. От них всегда всем становится только хуже.

— Ты не сделала хуже, — сказал Борланд. — Ты мне очень помогла.

Он не видел лица девушки, но почувствовал ее горькую улыбку.

— Так ли уж помогла? — спросила Литера.

— Да, — честно ответил Борланд. — Все, что со мной происходит, уже стоит того, чтобы встретить девушку, готовую пойти за мной на край света. Пусть даже из личных побуждений. Сути это не меняет.

— Глупый ты, — помолчав, сказала Литера некоторое время спустя. — Но ты прав. Это сути не меняет. Я бы пошла за тобой на край света. Но ни за что не дошла бы. Разве что с твоей помощью.

Борланд убрал непослушную прядь, снова скрывшую глаза девушки.

— Когда все закончится, — сказал он. — Давай убежим на край света вместе. Подальше от всего.

— Вместе? — переспросила Литера. — Ты не представляешь, о чем просишь.

— А у меня хорошее воображение.

Все четверо сидели неподвижно. Их окутала полная тишина, лишь изредка прерываемая писком компьютера Уотсона.

— Борланд, это никогда не закончится, — сказала Литера. — Ты понимаешь? Никогда.

— Нет, — ответил сталкер. — Не понимаю. Мы выберемся отсюда все вместе. И я помогу тебе решить твои проблемы так, как ты сейчас помогаешь решить мои.

Литера вздрогнула и прижалась к нему.

— Не надо, — прошептала она. — Не обещай ничего. Неужели ты не видишь, что мне становится тяжело от твоей признательности?

— Я не обещаю ничего, — пояснил сталкер. — Я вообще стараюсь ничего не обещать. Просто сказал тебе, как намерен поступить. И своего решения не изменю.

— Ты что, намерен жить для меня?

— Почему бы и нет? — сказал Борланд. — Если не для тебя, то для кого?

Литера отстранилась от него и одарила светлым, изумленным взглядом огромных глаз. В этот миг Борланда осенило, что она даже не осознает, насколько прекрасна.

— Ты не знаешь меня, — сказала она.

— А ты меня.

— Верно. Мы ничего друг о друге не знаем.

— Это не единственная битва, в которой мне придется участвовать, — сказал Борланд, не отводя взгляда от одухотворенного лица девушки. — И даже если она станет самой значительной в моей жизни, я почту за честь сразиться за право одарить счастьем дорогого мне человека.

В воздухе появился запах дыма. Фармер наслаждался курением, слушая их диалог.

— Счастьем, — повторила Литера, словно взвешивая это слово. — Я не знаю, что это.

Борланд отпустил девушку, сунул нож Сенатора между бинтом и тыльной стороной левой руки. Затем сбросил с плеч рюкзак.

— Литера, я приглашаю тебя на ужин, — сказал он, расстегивая лямки. — Ты согласна?