— Понятно!

— Что тебе понятно?

— То, что ты сказал! Значит, после обеда рвешь в самоход?

Сонин уточнил:

— В разрешенный самоход.

Он ударил товарищу по плечу:

— Эх, Диман, не въезжаешь ты в ситуацию. Скоро мы с тобой героями будем!

Дмитрий вновь, задумавшись, проговорил:

— Возможно.

— Да не возможно, чертила, а точняк!

— Посмотрим!

— Тут и смотреть нечего.

— И все равно, не нравится мне твоя идея!

— Ты не веришь словам комбата?

— Не знаю. Но не мог он не знать, что происходит у него под носом. С его дотошностью, не мог.

Сонин сплюнул на траву:

— Ну, посуди сам! Если комбат связан с Лопуховым и взводным, разве он пошел бы на склад со мной? Зачем, если и так в курсе, что в «КамАЗах» героин. Он скорей тут же приказал бы заблокировать нас с тобой в казарме, а Кутенко срочно убрать товар со складов. И все! А потом объявил бы, что я ошибся. Короче, заткнул бы рот и мне, и тебе. Но он решает идти на склад, причем так, чтобы никто, кроме часового, естественно, нас вместе не видел. Часовой – ерунда. Убедившись в правдивости моих слов и после вызова фээсбэшников тот уже не помеха. Напротив – свидетель. Говорю тебе, комбат ничего не знает о героине. И желает раскрутить это дело. Видел бы ты, как он воспринял новость о наркоте. Его буквально трясло от бешенства.

Волков пожал плечами:

— Может, ты и прав!

— Да прав я, Диман! Прав!

— Будем надеяться.

В подразделении прозвучала команда на построение для следования в столовую. Подошло время обеда.

Вернувшись в подразделение в 15.00, личный состав получил полчаса на отдых.

Сонин, попросив товарища прикрыть его, двинулся к кустам у забора. Убедившись, что их никто не видит, Антон перемахнул через бетонные плиты. Волков хотел уйти в казарму, но предчувствие беды остановило его. Приняв решение, Дмитрий также перескочил за забор и бросился через дорогу в лес. Он видел, как товарищ поднимается по склону, и последовал за ним, соблюдая дистанцию метров в пятьдесят.

Комбат уже ждал солдата.

Когда тот вышел на тропу, недовольно спросил:

— Почему так долго?

Сонин объяснил:

— Так пока построение, пока марш с песней, развод, время и ушло. Но как только освободился, сразу рванул сюда! Не мог же я из строя выйти и на глазах у всех перемахнуть через забор?

— Ладно! Уверен, что никто из взвода не видел, как ты ушел из части?

— Так точно, товарищ подполковник, Волков на стреме стоял.

— Это тот, с кем ты за самогоном ходил?

— Так точно!

— А ты на самом деле даже ему не сказал о том, что находится в кузове «КамАЗа»?

— Не сказал!

— Хорошо! Идем! С ФСБ я уже связался, если подтвердятся твои слова, их сотрудники прибудут тут же. И возьмем оборотней-сволочей. Я – впереди, ты за мной! Пошли!

Комбат двинулся по тропе. Сонин следом. А за ними, скрытый кустами, пошел и Волков. До поляны, где подъем прерывался на два равных по протяженности участка, комбат остановился. Встал и Сонин. Спиной к лесу. Грабов сказал:

— Передохнем. Что-то в груди сдавило. Никогда раньше подобного не было. Наверное, от нервов. Не могу представить, что у меня в части орудовала и орудует банда преступников.

Сонин кивнул:

— Да, от этого не то что нервы взыграют. От этого…

Договорить он не успел.

Из-за кустов вышел Лопухов.

Сонин услышал шум за спиной, обернулся. И тут же, охнув, опустился на колени. В его груди торчала рукоятка ножа, лезвие которого пронзило сердце. Он еще попытался поднять голову, но рухнул на траву у тропы.

В кустах, чтобы не закричать, впился зубами в руку Волков, видевший все, что произошло на поляне. Ему хотелось кричать, но Дмитрий только сильней сжал зубы, прокусив кожу, не чувствуя никакой боли. Его пробила дрожь. Впервые молодой парень видел, как убили человека. Его сослуживца, товарища. Убили спокойно, хладнокровно. И кто? Те, кто являлся по службе его начальниками. От услышанного далее солдата затрясло сильнее. Он отказался верить в то, что слышал. Но слушал, осознав, какую ошибку допустил Антон Сонин, доверившись комбату. Прав был Дмитрий, не мог не знать подполковник, что творится в его части. Не мог. И он обо всем знал. Более того, Грабов руководил теми, кто ввез на территорию складов героин. Подполковник же, спокойно среагировав на действия подчиненного, закурил:

— Ну, вот и все с этим! Как говорится, болтун – находка для шпиона? Воистину, так.

Лопухов как ни в чем не бывало усмехнулся:

— В данном случае больше подходит поговорка – язык мой, враг мой! Молчал бы, дурак, и служил дальше. Уволился бы в запас, женился, детей нарожал с женой и жил бы до глубокой старости. Нет, решил героем стать! Вот и стал… трупом!

Комбат выдохнул облако дыма:

— Ладно! Я ухожу в часть, ты убирай тело в лес и отзванивай Кутенко, пусть Волкова посылает сюда. Дальше знаете, что делать!

— Конечно, Сергей Александрович!

Комбат передразнил подчиненного:

— Конечно, идиот. А если бы тот малый не ко мне пришел, а сразу в отделение ФСБ по Осиновскому району метнулся? Что произошло бы?

— Беда, Сергей Александрович!

— Мягко сказано, майор! Катастрофа. Вот что произошло бы. И что бы вы без меня делали? Спалились бы давно, как Детрун! Хотя без меня вы лежали бы на своих должностях, при окладе и без всякой перспективы выбраться из этого богом забытого гарнизона.

— Так точно, товарищ подполковник!

— Да не будь ты попугаем. Работай. Я ушел!

Грабов двинулся по тропе вниз к части.

Волков же, услышав, что и его Грабов приговорил к смерти, отполз в небольшую балку. Перед опасностью он сумел взять себя в руки и сейчас лихорадочно искал выход из угрожающей обстановки. Надо бежать. Но куда? В лес – глупо, догонят, обложат, поймают. Брать не будут, пристрелят будто случайно. Или, как Сонина, ножом, при «оказании» яростного сопротивления. Да еще нож на него повесят, а с ним и убийство Сонина. Долго ли? Прижать ладонь к рукоятке – и все, отпечатки где надо. А то, что его самого этим ножом завалят, так по необходимости. Защищаясь. Обороняясь от нападения обезумевшего молодого солдата. Лес отпадает! Поселок? В милицию? Туда и дорогу перекроют, да и менты наверняка с комбатом повязаны. В часть нередко заезжала «Волга» с мигалками. Не иначе с начальником РОВД. До отделения ФСБ не добраться. Короче, в поселок тоже пути нет. Остается Лыковка. Но что он получит, добравшись до деревни? Встречу с участковым? Который тут же и сдаст его командованию части. Черт! Идти некуда, но и оставаться здесь значит отправиться на тот свет следом за Антоном. Эх, Антон, Антон, что ты наделал. И тут солдату пришла в голову спасительная мысль. Такое нередко происходит, когда мозг напряжен до предела. Спасение Дмитрия – в сотрудниках ФСБ, которых боится Грабов. Вопрос, как попасть к ним? Ответ один, в деревне захватить заложников. Вот тогда комбат ничего не сможет сделать. Заложники – это дела службы безопасности. Они вызовут спецназ! Вот спецназу и сдаться, сразу сообщив командиру группы захвата и об убийстве Сонина, и о грузе на складах. ФСБ проверит информацию. И, по крайней мере, по наркоте получит подтверждение. Тогда Грабову с подельниками-убийцами трандец. Достанется и Волкову за захват заложников. Но разберутся, что действовал он таким образом исключительно для того, чтобы избежать смерти от рук оборотней из батальона. Поймут! Да! Выход только такой. И делать надо все быстро. Но как захватить заложников? Без оружия на страхе – это, может, и получится, но тогда его спокойно и уже обоснованно завалят люди Грабова. Он же не будет представлять для них никакой опасности. Вот если бы автомат! Автомат! Оружие с патронами у часового поста верхних складов. Тот днем на вышке. Но заставить его спуститься можно. И с автоматом – в деревню! Там шанс на спасение!