Вот он мальчишек и заставлял делать это. Но мне повезло. Этот Витя, молодой вор в законе, меня почему-то не трогал. Возможно, оттого, что я был сыном офицера-фронтовика. Я избежал его влияния. Но остальные учащиеся ФЗУ (больше пятидесяти пацанов) стали его, так сейчас принято говорить, шестерками.

В 44-м году мать упросила командование, и меня приняли в Томское военное училище, а в 46-м году я попал в органы МВД. В 52-м году приезжаю в отпуск с Колымы в Томск и случайно встречаюсь с одним из своих товарищей по ФЗУ и, представляете, узнаю от него, что из 50 пацанов один я не стал вором. Все были повязаны и посажены в колонию благодаря этому Вите Пахану… И тогда я окончательно понял, что такое один вор в законе. Всего один!.. И именно тогда пришла мне в голову мысль, что с ворами в законе нужно работать на их уничтожение. Вот и работаю до сих пор. Посвятил этому делу всю свою жизнь».

Скажет это В. Сныцерев в 1989 году, когда результаты его разложенческой работы в среде воров в законе будут весьма ощутимы. Не случайно на сходке воров в законе в 1988 году Архитектора приговорят к смертной казни и оценят его голову в 200 тысяч рублей. Весьма немалые деньги по тем временам. Хотя вполне вероятно, что это только красивая легенда.

Надо сказать, год 1980-й на удивление изобиловал громкими и загадочными смертями в среде самых высокопоставленных деятелей. Взять, к примеру, смерть кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК КП Белоруссии Петра Машерова, последовавшую 4 октября 1980 года в результате автомобильной катастрофы. К тому времени личность этого человека весьма заметно выделялась из длинного ряда членов и кандидатов в члены Политбюро в лучшую сторону и народом воспринималась положительно. Еще бы, партизан-фронтовик, Герой Советского Союза и, главное, не лизоблюд, как все остальные, кто окружал тогда многозвездного Генсека. И вот именно этот человек, можно сказать, на взлете своей карьеры уходит из жизни, причем не в своей постели, а в страшной автокатастрофе. Вывод после этого был однозначен: убили. Для расследования этого неординарного происшествия в Минск посылают представительную следственную группу, среди членов которой был и следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко. Позднее он рассказывал: «4 октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КПСС Белоруссии в сторону г. Жодино выехала автомашина «ГАЗ-13» «чайка», госномер 10–09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и существующим инструкциям впереди шла автомашина сопровождения «ГАЗ-24» обычной окраски, не снабженная проблесковыми маячками. И только сзади, подавая звуковые и проблесковые сигналы, двигалась спецавтомашина ГАИ.

На трассе Москва – Брест шириной до 12 метров пошли по осевой со скоростью 100–120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, так как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Дистанцию между собой держали в 60–70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую бройлерную птицефабрику первая «волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались секунды. Грузовик, вынырнувший из-за «МАЗа», увидели сразу. Правильно сориентировавшись в ситуации, старший эскорта резко увеличил скорость и буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу несколько под углом грузовика. Водитель Машерова пытался тормозить, но затем, ориентируясь на маневр «волги», также резко увеличил скорость. Петр Миронович уперся правой ногой в стенку кузова «чайки» и, как бы отстраняясь от надвигавшегося препятствия, выбросил вперед правую руку, отжимаясь от лобового стекла».

За рулем злосчастного грузовика был водитель экспериментальной базы «Жодино», отец троих детей Николай Пустовит. После бессонной ночи он выполнял обычный рейс до Минска. Вина его была бесспорной: зазевавшись, он не заметил, как ехавший впереди него «МАЗ» резко сбавил скорость. В результате этого Пустовит вывернул руль влево, и его грузовик с пятью тоннами картофеля буквально в лоб протаранил старую «чайку».

Следственная группа, которую возглавлял следователь белорусской прокуратуры Николай Игнатович (помимо него, в Минск прилетели начальник союзного ГАИ Лукьянов, начальник Главного бюро судебно-медицинской экспертизы МО СССР Томилин, заместитель Прокурора Союза Найденов, начальник следственной части Прокуратуры СССР Каракозов и другие высокие начальники), не нашла в действиях Пустовита ничего преднамеренного. Состоявшийся вскоре суд приговорил его к 15 годам лишения свободы за нарушение правил дорожного движения.

Петра Машерова похоронили в Минске 7 октября 1980 года, и из Москвы на похороны прилетел лишь секретарь ЦК КПСС В. Зимянин.

Ровно через два месяца после трагической гибели П. Машерова – 4 декабря 1980 года – другая советская республика потеряла одного из высокопоставленных своих руководителей. Во время отдыха в Чолпон-Атинском санатории был застрелен председатель Совета Министров Киргизии 53-летний Султан Ибраимов. Так же, как и П. Машеров в Белоруссии, С. Ибраимов пользовался большим уважением среди населения своей республики. Стрелявший в министра преступник благополучно ушел с места преступления и почти год скрывался от правосудия. И лишь в 1981 году милиция напала на его след, но при попытке задержания он был убит, и тайна убийства С. Ибраимова так и осталась неразгаданной. Так же, впрочем, как и тайна убийства в том же году заместителя Председателя Совета Министров Якутии Степана Платонова. По одной из версий Платонов собирался встретиться с председателем КГБ СССР Андроповым, для того чтобы доложить тому о положении в алмазодобывающей промышленности, о фактах хищения алмазов. И вот незадолго до этой встречи Платонов был якобы случайно застрелен на охоте первым секретарем Якутского горкома партии. За это преступление высокий партийный руководитель понес «суровое» наказание: через несколько месяцев содержания под стражей он был отпущен на свободу. Партийная номенклатура не давала в обиду «солдат» своего многомиллионного легиона. Вот и министр внутренних дел СССР Николай Щелоков в конце 70-х годов обратился в ЦК КПСС и Совет Министров СССР с докладной запиской, в которой предлагал лишить прокуроров городов и районов права возбуждения уголовных дел против работников милиции, а рядовой и сержантский состав привлекать к уголовной ответственности только с согласия начальника местного УВД. Санкцию разрешать привлекать к уголовной ответственности офицеров МВД министр оставлял за собой. Такое ущемление своих прав прокуратура, естественно, снести не могла. В начале 1980 года партийный актив союзной Прокуратуры на собрании вынес отрицательное решение по докладной записке Н. Щелокова. Отметим, что чуть позже, в июле 1980 года, Прокуратура СССР командировала в Ташкент начальника следственной части А. Бутурлина и с