А потом Дизи убили. Выстрелом в голову. Тут я знал точно, что именно меня беспокоит. Тело Дизи нашли наследующий день после того, как я стрелял в него из пистолета. То есть я не был на сто процентов уверен, что под маской Гомера Симпсона скрывался именно Дизи, но мне что-то подсказывало, что это был он. Кстати, а что он делал в моей квартире? Допустим, Сью рассказала ему про коробку с деньгами, и он пришел, чтобы ее забрать, но к чему была эта загадочная инсталляция с пистолетом, свисающим на веревочке? Прямо какой-то бредовый сюрреализм! Где тут связь?! Если она вообще есть…

Я хотел ехать за Доктором немедленно, но Лу категорически запретил мне: А) будить босса, чтобы спросить разрешения; или В) изображать из себя доблестного спасателя и мчаться к Сью одному. Пришлось смириться и ждать, пока не придет Дылда Кевин с провизией и пока Джерри не перезвонит и не скажет, что делать дальше.

Рамону мне послал сам Господь. Она разминала мне плечи, пока я, жалобно подвывая, излагал свои соображения и горько жаловался на жизнь. Меня убило предательство Сью. Предательство поистине вселенских масштабов. Сью — единственный человек в этом мире, который действительно меня знает, — подло ударила меня в спину, а я даже не подозревал о том, что она что-то такое готовит. Она знала все мои слабости. Я доверял ей безраздельно, и она этим пользовалась без зазрения совести. Она мне изменяла. Интересно, когда это все началось? Я вспоминал все ее телефонные звонки за последние несколько месяцев. Все ее сообщения в голосовой почте. Все ее оправдания, почему она не придет ко мне вечером, куда она едет на выходные и чью собаку ей надо отмассажировать завтра. И как выясняется, все это время она развлекалась с Дизи. Такой вот массаж во всех позах. С этим жалким придурком! Тупым, как коряга! С этим обоссанным мудаком! Мне вдруг подумалось, что в свете того, что я знаю теперь, тот досадный инцидент в сортире предстает в совершенно ином свете. Теперь понятно, почему Дизи тогда надо мной насмехался! Он спал с моей девушкой! Она изменяла ему со мной! Хотя, может быть, дело не только в желании крутого самца ущемить неудачливого соперника и лишний раз доказать свое превосходство? Может быть, он неспроста нарывался на ссору? Может быть, это было никакое не совпадение, и мы не случайно столкнулись друг с другом тогда, в сортире. Может быть, эта якобы случайная встреча должна была стать первым шагом в осуществлении какого-то плана, который я спутал в самом начале, нассав на ногу Дизи? Может быть, Дизи должен был что-то сказать или сделать, чтобы они со Сью могли приступить к исполнению своего плана. Надо будет еще поразмыслить об этом как следует… Допустим, Дизи зашел в туалет не без причины, и если бы я тогда не окатил его мочой, я бы сейчас не скрывался от разъяренного Лайонза, не сидел бы в этом вонючем мотеле и не трясся бы за свою жизнь… И ОПЯТЬ ЖЕ… Как будто мне было мало предательства этой сучки, этой лживой, коварной, безжалостной и бессердечной твари… Она не просто вонзила нож мне в спину. Она вырвала его из раны и ударила еще раз. Еще глубже, еще больнее. Я томился без любви и ласки, в которых она мне отказывала под любым мыслимым и немыслимым предлогом. Потому что ей было кому подарить и любовь, и ласку. Она забрала у меня самое дорогое. Единственное существо, которое я любил по-настоящему и которое тоже любило меня. Мою собаку. Это было не просто предательство. Это было… Я даже не знаю, как это назвать. В тот день, когда Доктор пропал, я чуть не умер от горя. И это не просто фигура речи. Мне в жизни не было так плохо. И все — из-за нее! Из-за Сью!

А потом появилась Рамона. И буквально вернула меня к жизни. В самую темную и, казалось бы, безысходную ночь души она помогла мне воспрянуть духом. И сейчас она была рядом со мной. И искренне радовалась за Доктора, про которого я ей столько всего рассказал вчера вечером.

— Я уже жду не дождусь! Хочу скорее его увидеть! — сказала она.

Она не стала возвращаться к нашему прерванному разговору о настоящих и вымышленных именах. Она все понимала. И не хотела меня грузить. Я и так был загружен по самое не хочу.

Через пару минут пришел Кевин с целой охапкой еды. В руках он держал огромную коробку с пиццей и большой белый бумажный пакет. В пакете лежали два алюминиевых лоточка с горячими спагетти. С мясными тефтелями и просто с сыром. Теперь в номере пахло, как, наверное, пахнет в итальянском доме, когда там готовят еду на заблеванной кухне.

Впрочем, Кевин и Лу не обращали внимания на запах. Они набросились на еду с таким пылом, как будто не ели как минимум несколько дней. Мне показалось немного странным, что они не разбудили босса. Как-то это невежливо. Неуважительно.

— Он всегда так крепко спит? — спросил я.

— Это из-за лекарств. Они навевают сонливость, — проговорил Кевин с набитым ртом.

— И чрезмерную раздражительность, — добавил Лу, отправляя в рот сложенную пополам треугольную дольку пиццы.

Мы с Рамоной тоже взяли себе по кусочку пиццы с копченой колбасой. Наверное, она была даже вкусной, и при других обстоятельствах я бы отдал ей должное, но сейчас мои мысли были заняты другим, и у меня, как говорится, кусок не лез в горло. Тревожный знак, очень тревожный. Если Уолли Москович не рад большому куску свежей пиццы, это значит, что все очень плохо. По-настоящему плохо.

Наконец перезвонил Джерри. Говорил очень резко, напористо. Я хотел рассказать про Доктора — сказать, что мне нужно забрать его у Сью как можно скорее, — но он не дал мне вставить ни слова. Впрочем, и так было ясно, что заикнись я о Докторе, Джерри бы только взбесился. У него был четкий план, и он бы не потерпел никаких отклонений от этого плана. «Главное — действовать быстро. Скорость решает все», — сказал он. А сам план был предельно прост. Джерри позвонил в 12.45. Из мотеля мы выйдем ровно в 13.00. Забросим «девчонку», как назвал Джерри Рамону, домой. Оттуда сразу рванем на пирс в Санта-Монике, где меня встретят. Джерри пока точно не знал во сколько. Сказал, что время еще уточнит. Так вот, на причале меня должен встретить один человек, колумбиец по имени Марко, «с виду такой неказистый и мелкий, но очень суровый мужик». Марко будет на машине. Он увезет меня из города в одно надежное место, а куда именно — мне это скажут позднее.

— Марко — великий перестраховщик. Сказал, что все сделает в лучшем виде, но о времени встречи сообщит дополнительно, — пояснил Джерри.

В общем, нам надо приехать на пирс в Санта-Монике и ждать звонка от Джерри. Если нас не будет на месте, когда Марко перезвонит Джерри, он сразу уедет. И мой единственный шанс на спасение накроется тем самым местом, о котором не принято говорить вслух в приличном обществе. И мне придется выкручиваться самому. «Интересные у Джерри знакомые», — подумал я, когда он дал отбой.

— Ну что, получен приказ на марш? — спросил Кевин.

— Выходим через пятнадцать минут. Ровно в час.

Двое головорезов, не сговариваясь, обернулись на впавшего в спячку босса, продолжая запихивать в рот спагетти вперемежку с пиццей.

— Завозим Рамону домой… потом едем к Сью, забираем мою собаку…

— Нет! — Рамона вскочила с дивана. — Я поеду с тобой!