Элиас не лгал Артуру насчет своего желания вернуться домой и не хотел, чтобы генерал Джастан добился своего. Не все заслуживают победы. Не все заслуживают жизни.

Приобняв мальчика за плечо, Элиас попытался продвинуться вперед, хотя это и было непросто: толпа напирала на охотника со всех сторон. Люди, стоящие в первых рядах, сражались за свои места. Но Элиасу кое-что удалось: тех горожан, что пытались протиснуться мимо него, Элиас незаметно для них самих оттеснял влево и вправо, и им оставалось лишь беспомощно размахивать кулаками в воздухе. А когда какой-то пьянчуга набросился на Элиаса, охотник схватил его за запястье столь крепко, что пронзительная боль пробилась даже сквозь хмельной туман. Мужчина отшатнулся, потирая руку и ругаясь сквозь зубы. Он почувствовал, что от этого измазанного в чем-то красном незнакомца лучше держаться подальше. Он таил в себе больше угрозы, чем полк солдат, облаченных в тяжелые доспехи.

К животу Элиаса был плашмя прижат солдатский меч, но он презирал эту угрозу. Он охотился достаточно долго, чтобы уметь предвидеть опасность. Осторожность и неподвижность были ключевыми навыками в его работе, помимо всего прочего. Дидс не ошибся, когда предположил, что Элиас не может поймать лошадь или оленя, просто погнавшись за ними. Он преуспел в охоте лишь потому, что умел найти лучшее место для выжидания, слиться с землей, пока ничего не подозревающая добыча не появится рядом из темноты. Терпение всегда было неотъемлемой его частью, оно скрывалось внутри его, сколько он себя помнил.

Но что-то изменилось, теперь он не мог отыскать внутри себя спокойствия, так необходимого ему. Быть может, причиной стало совершенное во дворце убийство. Было внутри его что-то особенное, раз он сумел пройти мимо стольких опасных людей, не вооруженный ничем, кроме ножа и своего дара. Он боялся дикости своего желания, но это чувство не уходило: желание побеждать, править, давить. Вне всяких сомнений, генерал разглядит в нем это желание, подумал Элиас. Он покачал головой, пытаясь сосредоточиться на огромной колонне элитных солдат, марширующих по городской улице. Бессмертные. Дидс говорил, их назвали так потому, что свершения этих воинов жили гораздо дольше, чем они сами. Разумеется, это верно как для добрых, так и для злых свершений.

Элиас чувствовал на себе взгляд Артура. Он знал, что в воздухе вокруг них витает опасность, но не мог покинуть это место, только не сейчас. Он должен был узнать, привез ли генерал его дочерей с собой в Дариен.

Когда Дидс, задыхаясь, появился у него за спиной, Элиас обернулся к стрелку.

– Вот, – выпалил Дидс, протягивая охотнику мокрую тряпку. – Там, у ворот, стояла лошадиная поилка. Ты все еще бросаешься в глаза. Тебе надо протереть этим лицо. И руки, наверное, тоже.

Это была на удивление дельная мысль, и Элиас молча взял тряпку. Настроение в толпе вокруг и в самом деле изменилось. Веселый смех и радость от празднования Кануна жатвы утихли при виде огня на горизонте и приближающегося рокота размеренных шагов. Город ревел, и некоторые поглядывали на окровавленного человека, стоящего рядом с ними, со злостью, ненавистью и страхом. Никто больше не смеялся, никто больше не принимал вид Элиаса за костюм – только не теперь, когда мимо маршировали солдаты, и среди шепота то и дело звучали слова об убийстве и вторжении.

Элиас с мрачным видом вытер лицо и руки так тщательно, как только мог. Следовало бы выжать тряпку и как следует умыться. Вооруженные всадники генерала продвигались сквозь ворота, глашатаи дули в медные горны – так отполированные, что они казались золотыми. Элиас кивнул Дидсу в знак благодарности. Он не стал возвращать ему испачканную тряпку, помня о том, что заставило ее изменить цвет, но при взгляде на лицо молодого человека его пронзила новая мысль.

– Не смей вмешиваться, Дидс. Иначе мне придется тебя убить.

– Я не могу допустить, чтобы ты совершил… глупость, Элиас.

Охотник фыркнул.

– Ты не можешь меня остановить. Сам знаешь. Знаешь лучше, чем любой из ныне живущих.

– Нет, минейр. Лучше, чем любой другой – кроме генерала. Да, я не могу остановить тебя. Своими силами. Но опять же, теперь я не обязан справляться одними лишь своими силами.

Дидс казался напряженным. Он сделал шаг в сторону и свистнул, поднеся ладонь к губам. Бессмертные рыцари повернули головы на звук, по рядам прошел приказ, передаваемый из уст в уста, и через три шага вся колонна остановилась. Они ждали этого сигнала, с изумлением понял Элиас. Он повернулся к Дидсу спиной, пытаясь разглядеть в центре колонны фигуру генерала. Он мог бы… нет. Едва заглянув на шаг вперед, он увидел, как десятки, сотни солдат окружают его в ту же секунду, и первоочередная задача у каждого из них – убить охотника.

Элиас покачал головой. Похоже, генерал предусмотрел угрозу, с которой он может столкнуться в лице тайного убийцы. Не сходя с места, Элиас увидел, как солдаты генерала направят все свои силы на то, чтобы остановить его, и он не в состоянии будет уклониться от них или ускользнуть. Он попытался заглянуть чуть дальше и обнаружил, что любые его шаги снова и снова будет блокировать целая стена сильных вооруженных мужчин. Он сумеет убить не одну дюжину, но его крохотный нож не позволит ему проложить путь сквозь живую стену. Его дар не поможет ему пробиться к генералу.

Когда легион замер, на дороге стало необычайно тихо. Знамена развевались на ветру, факелы мерцали и потрескивали. Даже улюлюканье горожан Дариена сошло на нет. Бессмертные неподвижно стояли и смотрели на колышущуюся толпу. Им приказали ждать сигнала, а затем – остановиться. До этого момента все было предельно ясно. На лицах солдат не мелькнуло и тени замешательства, лишь твердость намерений и угрюмое обещание жестокости. У этой стены мечников и вооруженных всадников нервно толкались люди.

Взгляд Элиаса привлекла какая-то птица, но он тут же понял, что это камень, летящий откуда-то из толпы. Камень оказался довольно большой, он угодил одному из Бессмертных рыцарей прямо по забралу, отчего тот пошатнулся и сплюнул кровь на землю. Из толпы послышались радостные возгласы, но настроение людей быстро изменилось после кивка одного из офицеров. Сразу дюжина солдат соскочила с лошадей и двинулась на толпу, обнажив клинки. Раздались крики и предупреждающие возгласы: люди толкались и пытались скрыться, но не могли.

Воспользовавшись моментом, Элиас схватил Артура за руку. В тот же миг их оттеснила назад толпа перепуганных мужчин и женщин. Его дар стал практически бесполезен. Толпа зажимала со всех сторон, и охотник вновь остро ощутил досаду от осознания ограниченности своих способностей, ворча и толкаясь, думая только о том, как бы не потерять мальчишку, который крепко-накрепко вцепился ему в руку.

Элиас был достаточно близко и видел, как Бессмертные идут сквозь толпу, будто настоящие жнецы по полю, убивая жестокими размашистыми ударами. Отбиваясь, люди царапали броню ногтями, но горожане разоделись на праздник, а солдаты – на войну. Элиас выругался себе под нос. Он устал, но не мог ничего сделать и по-прежнему двигался вместе с толпой, обезумевшей от ужаса. Одним мощным толчком их с Артуром оттеснили на дюжину шагов ближе к воротам. Элиас наконец увидел генерала Джастана: облаченный в доспехи, он сидел в огромной карете, запряженной быками.