В каждой провинции ордена был свой верховный капитул и такой же малый, возглавлявшийся верховным приором и состоявший из высших сановников, а также рыцарей, которых приор счел нужным пригласить. Подобным же образом каждая прецептория и крупная обитель ордена имели свои капитулы, на которых все братство обязано было присутствовать. Настоятель был председательствующим, и каждый вопрос решался большинством голосов. Главное их занятие заключалось в приеме новых собратьев и в разрешении споров и разногласий, которые очень часто возникали между такими людьми, как тамплиеры, почти поголовно являвшимися воинами. Капитулы собирались по воскресеньям ранним утром, и все присутствующие должны были держать в строжайшей тайне все, что происходило на них, поскольку таинственность и составляла суть ордена.

Обычные капитулы проводились следующим образом. Каждый из братьев, когда входил, крестился и, если только не был лысым, снимал головной убор. Председательствующий после этого вставал и произносил: «Встаньте, дорогие братья, и помолитесь, чтобы Всевышний смилостивился над нами сегодня». Каждый несколько раз повторял «Отче наш», и, если присутствовал капеллан, он читал молебен. После этого тщательно проверялось помещение, чтобы среди присутствующих не оказалось никого, кто не принадлежал бы к ордену. Далее председательствующий знакомил с сутью вопроса, предлагая братьям внести изменения в жизнь. Во время его речи никому не было позволено покидать помещение. Когда он завершал свою речь, каждый провинившийся подходил к председательствующему и сознавался в совершенном проступке. После этого он удалялся из помещения, чтобы не видеть и не слышать происходящего, а у собравшихся выяснялось мнение по этому вопросу, которое затем и доводилось до провинившегося. Всем братьям также надлежало напомнить друг другу об их проступках и попросить признаться и покаяться в них. Если кто-либо выдвигал ложные обвинения против собрата, его сурово наказывали за это. Пока выяснялись обстоятельства дела, обвиненный удалялся из помещения капитула. Наказание обычно исполнялось в присутствии собравшегося капитула при помощи плети или ремня. Те, кто был болен, не подвергались наказанию до тех пор, пока не выздоровеют.

После того как данные вопросы были разрешены, председательствующий разъяснял статуты и просил всех присутствующих строго соблюдать их. Затем он говорил: «Дорогие братья, теперь мы можем завершить наш капитул, поскольку, хвала Господу нашему, все благополучно, и, да будет на то воля Всевышнего и Пресвятой Богородицы, так останется и впредь и с каждым днем преумножатся добродетели. Дорогие братья, вам должно быть известно, что требуется, чтобы быть прощенным капитулом и что происходит с теми, кто не участвует в нем. Так знайте, что не только не получают прощения капитула, но и не принимают участия во всех прочих благих его делах те, кто живет как не подобает жить, кто удаляется от добродетельности ордена, кто не признает свои преступления и не раскаивается в них, как предписывают правила ордена, кто распоряжается пожертвованиями ордену как своей собственностью или любым другим нарушающим закон способом расточает их самым неправильным, возмутительным и бездумным образом. Зато те, кто честно признает свою вину и ничего не скрывает из стыда или страха перед получением наказания от ордена, а также искренне раскаивается в своем проступке, может рассчитывать на прощение капитула и на свою причастность ко всем благим деяниям ордена. Поступающим подобным образом я, данной мне властью, именем Господа нашего и Пресвятой Богородицы, во имя святых Петра и Павла, святого отца нашего папы римского и всех вас, доверивших мне эти полномочия, дарую прощение и обращаюсь к Всевышнему, чтобы своим великодушием и из милости к своей Матери, себе самому и ко всем святым Он простил вам грехи ваши, как простил Он их Марии Магдалине». Вслед за этим он просил прощения у тех, кого он мог чем-либо обидеть или нанести какой-либо вред, и служил молебен за мир, за церковь, за все Иерусалимское королевство, за орден, за все его обители и всех его членов, а также за всех живущих и умерших его покровителей и, наконец, за всех усопших, ожидающих Божьей милости, в особенности тех, кто был похоронен на кладбищах ордена, и за души отцов и матерей тамплиеров. Капеллан, если присутствовал, повторял исповедание грехов, в чем все присутствующие ему следовали, и провозглашал после этого их отпущение. Если капеллана не было среди них, каждый брат повторял «Отче наш» и «Аве, Мария», после чего капитул считался завершенным.

Статуты ордена изобилуют самым детальным описанием того, каким должно быть снаряжение, одеяние и образ жизни самых разных членов ордена. Они были обязаны ежедневно вовремя посещать богослужения во все те часы, когда они проходили, и регулярно соблюдать все церковные посты. Также они должны были читать молитвы и у себя дома, сообща и уединенно. Четко регулировалось и время принятия пищи. Члены ордена собирались по звону колокола. Если в обители присутствовал священник, он благословлял их перед едой, если нет – каждый из братьев читал «Отче наш». Во время трапезы священник читал для них что-нибудь назидательное, а когда она завершалась, никому не было позволено говорить до воздаяния хвалы. В разнообразии еды различий не делалось. Все от мала до велика питались одинаково, и из каждой тарелки ели по двое. Мясные блюда подавались три раза в неделю, за исключением праздничных дней. В дни, когда мясных блюд не было, на стол ставились лишь два блюда. Когда орден был в походных условиях, подача и распределение провизии осуществлялись сервировщиком. Прежде чем выдать питание, он должен был направить прислуживающего брата, уведомить вышестоящее начальство ордена о том, что они могут отобрать еду для себя. Все остальное распределялось без каких-либо различий, кроме того, что лучшее отдавалось больным. Тарелка, выдававшаяся каждым двум братьям, была настолько большой, что, когда они наедались, оставшегося хватало, чтобы накормить еще двух бедняков. Двум братьям полагалось столько еды, сколько трем полутюркам, а последним столько, сколько трем слугам. Братьям не позволялось питаться где-либо, кроме как у сервировщика, за исключением овощей, дичи и оленины. Но поскольку правилами ордена охота была им запрещена, они не могли добывать их самостоятельно.

Развлечения невозможно было полностью запретить людям, которые вели полумирскую и столь активную жизнь, как тамплиеры. Поэтому им были разрешены турниры, но лишь с затупленными пиками, но трудно сказать, могли ли они проводить их лишь между собой или также в ходе публичных состязаний[90]. Им разрешалось проводить скачки на своих лошадях, но не за большую награду, чем арбалетная стрела без наконечника либо другая безделица. Шахматы и шашки входили в число запрещенных игр. Также им было запрещено участвовать в любых других играх, каковы бы ни были ставки. Соколиная охота полностью исключалась для тамплиеров, возможно, из-за дороговизны соколов, а также потому, что это было любимым развлечением мирских рыцарей. Указанная в статутах причина была следующей: «Поскольку не подобает членам ордена предаваться греховным играм, но следует охотно внимать призывам Всевышнего, чаще молиться и ежедневно в своих молитвах к Господу скорбеть о грехах своих в печали и со слезами». Тамплиер не мог даже сопровождать того, кто отправлялся на соколиную охоту. Более того, поскольку крики и стрельба из лука считались неподобающими для члена ордена, он не мог ни отправиться на охоту в лес с луком или арбалетом, ни сопровождать тех, кто этим занимался, если только его задачей не было защищать их от неверных. Строго говоря, любой вид охоты был запрещен тамплиеру, кроме охоты на льва, «который бродит в поисках, кого бы сожрать, чьи когти против всех и против кого тоже все»[91].