– Пять минут форы этому заносчивому скоту, дальше сам знаешь, как поступить.

Я согласно кивнул и встал у выхода, отсчитывая минуты и секунды. Советники заволновались и поторопились покинуть Зал Заседания, но не успели: в открывшийся дверной проём ровным строем вошли бойцы, терраэны, с полностью выскобленными мозгами, бионики более чем на половину. Идеальные послушные машины для убийства.

Я ухмыльнулся, увидев, как вытянулись лица Советников. Они шли на мирные переговоры, а попали в ловко расставленную ловушку. Сюрпризом это стало и для меня. Я ожидал, что Император вот-вот вынет какой-нибудь козырь из рукава, но не думал, что он дойдёт до открытой демонстрации силы.

Таймер обратного отсчёта обнулился. Я покинул Зал Заседания и пошёл вслед за Главным советником, просто держась поодаль от него, не выпуская из виду. Моргэн шёл в сопровождении своих телохранителей, спокойный, уверенный в том, что ему ловко удалось обыграть Императора, проучить маленького зарвавшегося ублюдка, но не тут-то было. Мало кто знал, что Император был способен обставить любого из них и в гораздо более раннем возрасте.

О, они просто не представляли, что в его извращённой картине мира все они – лишь мухи, намертво приклеенные к его паутине, призванные развлечь скучающего паука. Моргэн покинул Армаду беспрепятственно: один уровень за другим, технический ангар, лёгкая четырёхместная капсула… Я залез в миниатюрную маневренную капсулу военного порядка, выводя на экран сообщение от Императора: «Подключи трансляцию».

Несколько нажатий на клавиши – и слева от меня в воздухе капсулы повисла полупрозрачная, едва подрагивающая проекция Зала Заседания. Я рассмеялся. Советники, все как один, сидели на своих местах: кто-то с обрадованным выражением лица от того, что воздержался от комментариев, теперь имея призрачную надежду на благополучный исход, кто-то мертвенно-бледный, проклинающий тот самый момент, когда посмел вякнуть несколько звуков в поддержку Моргэна…

Я аккуратно потянул на себя рычаг управления. Капсула послушно вылетела из ангара, спешно догоняя Моргэна, как ни в чём не бывало направляющегося на гостевой корабль. Сукин сын посчитал ниже своего достоинства быть гостем на Армаде, заявившись к кораблю с собственным передвижным домом, находящимся под рукой. Несколькими отточенными движениями я настроил оружие, нацеливаясь на капсулу Моргэна:

– Готов поразить цель, Император.

– Разрешаю.

Голос Императора был равнодушен, будто речь шла о том, чтобы стряхнуть пылинку с рукава его белоснежного костюма. Пальцы нажали на клавишу управления. С боковых орудий капсулы тотчас же отделились снаряды, летящие прямо в цель. С двух выстрелов эту капсулу не уничтожить. Капсула вильнула вправо, надеясь уйти из-под обстрела.

С таким же успехом пилот капсулы мог попытаться спрятаться в пустой комнате. Он был у меня как на ладони, и расстояние между нами было непростительно мало для того, чтобы ошибиться или промахнуться мне, терраэну, напичканному модификациями, для которого война и убийство были чем-то естественным, как для других дыхание. Ещё несколько дополнительных выстрелов с орудий – и от капсулы Моргэна, как и от него самого не осталось ничего, кроме жалких ошмётков, именуемых космическим мусором.

Я настроил аппарат на возвращение на Армаду и вытянулся в кресле управления, наблюдая за разворачивающимся представлением, транслируемым с борта Армады. В Зале Заседания Совета было тихо. Советники ошарашено просматривали запись взрыва капсулы Моргэна, поставленную на повтор. Раз за разом: залп орудий, несколько вспышек и разлетающиеся во все стороны части обшивки…

– Кто ещё хочет почитать Устав? – голос Императора разбил мёртвую тишину, повисшую в зале заседания, на тысячи мелких осколков, осыпающихся прямо на головы изумлённых советников. – Я есть ваш Закон и Устав.

Я мог бы рассмеяться от того, как напыщенно и театрально прозвучала эта фраза. Мог бы и непременно подавился бы своим смехом, взглянув на Императора, вид которого источал невиданное всевластие и безнаказанность.

Всё изменилось до неузнаваемости с той ночи, когда я по доброй воле пришла в логово Палача. То, что должно было произойти, уже случилось. И я изо всех сил гнала от себя мрачные мысли, иногда появлявшиеся на горизонте, что это всего лишь вопрос времени, что скоро Палач избавится от меня, как от надоевшей игрушки.

Я заталкивала как можно глубже внутренний голос, иногда интересующийся с присущим ему ехидством, довольна ли я нынешним положением дел и отведённой мне ролью. Я плевала на иногда просыпающийся голос разума, отдавая себе отчёт, что руководствуюсь не его доводами. Да и не было ничего разумного или рационального в одержимости, разделённой на двоих, в обострённых ярких эмоциях, что я испытывала, находясь рядом с Палачом.

Он умело превращал небольшие искорки в бушующее пламя, сжигающее нас дотла. Мы так жадно и ненасытно касались друг друга, будто боялись, что времени, отведённого нам двоим, будет невероятно мало. И в какой-то мере это было действительно так. После того, как состоялось Полное Собрание Совета, Палач начал всё реже появляться здесь, в своих покоях, иногда пропадая почти целые сутки, возвращаясь неизменно вымотанным до предела.

Казалось бы, что после того как Армада и прочие корабли после небольшой задержки взяли курс на Альтернативу, всё должно было наладиться. Но мне чудилось, что выходит всё с точностью до наоборот. Нет, Палач не посвящал меня в тяготы и нюансы своей службы, но и я научилась читать его.

Когда вместо лица видишь чёрную маску, обтягивающую лицо будто вторая кожа, но, тем не менее, сглаживающую мимику и делающую её более незаметной, учишься понимать того, кто находится перед тобой, по мельчайшим изменениям мышц лица. Едва уловимое движение даёт возможность понять его или обмануться, выстроив иллюзорный замок. Хотелось бы верить, что я не ошибалась, а действительно понимала гораздо больше, чем показывала.

Я чувствовала себя желанной рядом с Палаочм, наблюдая за своим отражением в его глазах, охваченных тёмным огнём. Словно на какое-то время весь мир сжимался до пределов кольца его рук, сжимающих меня крепко, но бережно. Он учился быть осторожным со мной, с каждым разом оставляя на моём теле всё меньше синяков от своих сильных пальцев. А я отдавала ему себя без остатка, наслаждаясь моментами острого, почти невозможного и безумного счастья, какого-то неправильного и искажённого, но очень сладкого и волнительного. Во мне не осталось ни капли страха перед ним, вместо него в груди поселилось чувство, растущее день ото дня. Не любовь, но болезненная привязанность, с огромной долей страсти и некого трепета перед ним.

Но несмотря ни на что, я чувствовала себя как в клетке, будучи запертой в этих нескольких комнатах, которые покидала только находясь вместе с ним. Я жадно поглощала знания, которые откладывались в моей голове, выстраивая общую картину. Мне ничего не оставалось, как тонуть, полностью погружаясь в изучаемое, когда Палача не было рядом. Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день ему не пришлось признать, что я закончила дистанционный курс обучения, кое в чём даже превзойдя его самого, но дальше нужно было заниматься только под присмотром руководителей проекта.