Как и до этого гном, я вел пармообиль на небольшой скорости. Скоростных ограничений в Вадарак-ду еще не было, но как-то сама собой сложилась традиция передвигаться со скоростью не больше тридцати километров в час.

Кварталы горожан среднего достатка сменились спальными районами работяг. Затем пошли складские и промышленные районы, и уже глубоко в тени таули, у самых стволов древесных гигантов начинались пустыри. Большая часть необжитых пространств превратилась в болота, но каменная дорога оставалась в идеальном состоянии.

Явно до этого не выезжавшая так далеко за окраину города Рина с интересом осматривалась вокруг. Ну, может, она и летала на паролете, но точно не выезжала за защитный круг по земле.

Мимо нас величаво проплыла стена ствола таули, и перспектива начала светлеть.

Все это время мы болтали о пустяках. В основном говорила Рина, делясь со мной новостями из светской жизни города.

Через полчаса нависающая над нами громада крон таули освободила почти две трети пространства неба, а дорога полностью сошла на нет. Сейчас мы ехали по засушливой степи, но скоро пойдет совсем другая почва. Нужно было немного скорректировать курс.

Свернув влево, я направил паромобиль в сторону Стеклянной пустоши. При этом держал скорость машины на прежнем уровне. Времени на этом потерял много, зато сохранил эффект неожиданности.

Если в степи паромобиль оставлял за собой облака пыли, то на Стеклянной пустоши пыль была такой тяжелой, что моментально оседала, да и то если вообще удавалось ее поднять.

– Ты готова? – спросил я, остановив машину на краю пустоши.

– К чему? – завороженно спросила Рина, не отрываясь от созерцания уходящей к горизонту ровной поверхности.

Стеклянная пустошь сверкала в лучах солнца, словно была усыпана мелкими бриллиантами.

– К неожиданностям, – улыбнулся я и утопил в гнезда две кнопки на приборной панели.

Броневик пыхнул паром. Зажужжали гидравлические приводы, и передняя часть кабины пришла в движение. Потолок скользнул назад, а обрамляющая передние стекла броня опустилась на капот. Теперь мы сидели в эдаком подобии кабриолета. От окружающего мира нас отделяли только два трапециевидных стекла впереди.

– Это не опасно? – настороженно спросила Рина.

– Нет. Защитные артефакты прикроют нас как минимум на пять часов. Так долго мы здесь не задержимся. Теперь надень очки.

Рина с сомнением повертела в руках пилотские гоглы, но все же выполнила мою просьбу. Затем я выдернул из крепления практически стандартный ремень безопасности и прижал им Рину к сиденью. На водительском месте имелось такое же устройстве.

– Ром, ты меня пугаешь.

– Ладно, – чуть подумав, я все же решил изменить план мероприятия, – пойдем по пути энтузиастов-мазохистов. Стоп-словом у нас будет луут.

– Что такое «стоп-слово», кто такие энтузиасты-мазохисты и при чем здесь взрывающаяся ягода? – зачастила Рина, явно уже пожалев, что доверилась человеку, которого практически не знает.

– Отвечу только на самый главный вопрос. Стоп-слово – это слово, которое нужно произнести, когда захочешь, чтобы все закончилось.

– Что закончилось? – уже всерьез испугалась девушка, вцепившись в ремень безопасности.

– Вот это… – выжав сцепление, я нажал на газ, разгоняя двигатель, а затем бросил рычаг коробки передач сразу на вторую скорость.

Броневик, казалось, глубоко вздохнул, как перед прыжком в пропасть, а затем бешено завертел всеми шестью колесами, выбрасывая назад струи мелких кристаллов. Паромобиль прыгнул вперед, стремительно наращивая скорость.

Я временами косился на Рину. Ей явно было страшно, но пока она старалась держаться. Ее выдержка дала сбой, когда стрелка спидометра достигла отметки сто двадцать километров в час. Для меня это не скорость, для паромобиля почти максимум, а вот для местной девушки полное запределье.

– Лу-у-уут! – взвизгнула Рина, но тут же с ней что-то случилось. – Нет!!!

Она кричала так громко, что я даже испугался.

– Быстрее! – скомандовала девушка и заорала еще громче: – Да-а-а-а!!!

Я не ошибся, она действительно оказалась значительно крепче, чем выглядела.

Еще с полчаса я издевался над слишком тяжелым для этих скоростей броневиком. Затем Рина попросилась за руль. Вот тут я едва все не запорол, но вовремя сдержался и пустил ее на свое место.

Кокетливая шляпка вместе с вуалью улетела в неизвестном направлении. Хорошо, что волосы Рины были стянуты в тугую прическу, но все равно она выглядела растрепанной, как только что вырвавшийся из урагана воробышек. При этом на ее лице играла восторженная улыбка, а блеск глаз, казалось, пробивался даже сквозь затемненные стекла гоглов.

Рина схватывала все на лету и буквально с третьей попытки повела броневик достаточно уверенно. Затем начались маневры. Гномы делают свои паромобили очень основательно. Я также заложил в проект броневика повышенную устойчивость, но новоявленная гонщица при всей сложности этого процесса едва не перевернула наше транспортное средство.

На этом я решил закончить с экспериментами и согнал крайне возбужденную девушку с водительского кресла. Но и сам не стал его занимать, просто вернул целостность кабине, а затем мы перебрались в салон.

Помогая Рине останавливать паромобиль, я специально поставил его носом на юг, и через полчаса в открытую дверь салона брызнули красные лучи заката. Мы сидели рядышком на сдвинутом ближе к кабине диванчике, любовались закатом и пили эльфийское вино.

Было так хорошо, что даже не хотелось ничего менять. Ситуация была идеальным для решительных действий в интимной плане, но меня внезапно посетило ощущение, что бурные утехи у нас еще будут, причем, возможно, в чрезмерных объемах, а вот такой момент уже не повторится.

– Ром, – тихо сказала Рина, отпив из бокала. – Расскажи мне о своем мире.

Ну вот, приехали…

Наши с Риной отношения развивались на удивление спокойно и гармонично. Такого у меня еще не было. Раньше страх запороть все на корню губил почти все интрижки, но в этот раз опасения куда-то ушли. Практически по канону на третьем свидании мы оказались в номере дорогой гостиницы, где все прошло, можно сказать, идеально. Хотя всем известно, что в таких делах место для сомнений остается всегда.

Как-то само собой получилось так, что между нами почти не осталось никаких тайн. Я рассказал ей о своем прошлом на Земле и обстоятельствах переселения сюда. Но все же самые кровавые тайны остались скрыты. И среди них личность Этны и мое приключение в заброшенном городе. Также не стал упоминать о заказе Старшей Семьи, а Рина, к счастью, признала, что профессиональные и чужие тайны никак не касаются наших отношений. Хотя, как мне кажется, она больше переживала не о моей репутации, а о своих деловых секретах.