Чтобы понять, как психологическое качество может так повлиять на результаты, стоит взглянуть на одну из самых интересных тем исследования, связанную с психологической гибкостью. Это хроническая боль в спине и инвалидность из-за повреждения позвоночника.

Врачи знают, что некоторые люди с острой болью в спине успешно восстанавливаются и ведут полноценную жизнь, в то время как другие испытывают постоянную боль и становятся инвалидами. Как ни странно, не боль или тяжесть повреждения спины лучшим образом предсказывают, кто восстановится, а кто продолжит страдать. Все дело в психологической гибкости пациентов на момент повреждения[212].

Чем она выше, тем быстрее пациент вернется к работе, тем больше будет тренироваться и меньше болевых симптомов испытывать со временем. Но чем ниже психологическая гибкость, тем меньше вероятность, что он снова вернется к работе, и тем выше вероятность, что боль останется на месяцы или годы, мешая вести полноценную жизнь.

Изучение болевых ощущений с точки зрения психологии, длившееся более 20 лет, помогло объяснить этот феномен. Выяснилось, что страх боли, дискомфорта или неудачи направляет людей с болезнями или травмами в нисходящую спираль ухода от повседневной деятельности. В стремлении избежать боли или неудачи они ограничивают свои действия — например, отказываются от тренировок, путешествий или работы. Поначалу это реакция полезна и естественна. Но если необходимость добровольных ограничений периодически не подвергается сомнению, то они становятся искусственными барьерами для полноценной жизни. Люди с меньшей вероятностью будут ставить себе задачи и, как следствие, с меньшей вероятностью обнаружат, что стали сильнее или по-прежнему могут делать важные для них вещи, даже несмотря на боль.

Когда ограничивается ежедневная деятельность, можно попасть в нисходящую спираль. Появляется больше времени, и человек концентрируется на физических симптомах, убеждается, что его травма или болезнь настолько серьезны, что нужно и дальше ограничивать деятельность[213]. Эта теория доказала свою справедливость не только в случае заболеваний спины, но и в отношении мигреней, синдрома хронической усталости, фибромиалгии, синдрома раздраженного кишечника, генерализированной тревоги и многих других заболеваний[214]. В подобных случаях стремление избежать боли и неприятностей только усиливает страдания и ведет к инвалидизации.

Единственный способ не попасть в нисходящую спираль, по мнению психологов, заключается в том, чтобы оставаться полностью вовлеченным в достижение своих целей и жизнь. Пусть даже вы и столкнулись с крайне негативными мыслями, чувствами или опытом. Другими словами, вы должны признать своих «плохих парней» и сразиться с ними. Не позволяйте им убедить вас сдаться или перестать искать способы вести хорошую жизнь.

Самый опасный суперзлодей, с которым я когда-либо встречалась в своей жизни, — суицидальные мысли. Они были настойчивыми и казались убедительными. Что-то происходило в моей голове, что-то там переключилось, и эти мысли становились все сильнее и не уходили. Я помню, как сказала мужу: «Не хочу тебя пугать, но я по-прежнему слышу голос, повторяющий, что я должна убить себя». Я смогла оценить серьезность ситуации настолько, чтобы поговорить об этом. «Я не хочу убивать себя, — успокоила я мужа. — Но эти мысли не исчезают. Я застряла в этом темном месте и не знаю, как выбраться».

К тому времени, как я стала Джейн, победительницей сотрясения, я поняла, что эту проблему нужно решать. Поэтому я попросила мужа найти в интернете научные статьи о суицидальных мыслях после сотрясения мозга. Я хотела знать, обычное ли это явление. Если да, как долго сохранялось такое настроение? Что следует предпринять? Через несколько минут мы нашли статью, в которой говорилось, что это распространенное явление, обусловленное изменениями в биохимических процессах в головном мозге. И обычно оно проходит за период, длящийся от нескольких недель до нескольких месяцев.

Не помню, чтобы я когда-то в жизни испытывала такое облегчение, как в тот момент. Я мгновенно увидела суицидальные мысли в их настоящем облике: не как разумную реакцию на обстоятельства, не как задачу, которую надо серьезно рассмотреть, а как побочный эффект лечения мозга.

Помню, как сказала мужу: «Это не я — это симптом!» Я поняла, что мне не нужно верить голосу в голове, призывающему убить себя. Ведь он не отражал настоящие мысли или чувства. Это было непросто, но мне нужно было потерпеть еще несколько недель или месяцев и дать мозгу вылечиться. Мне не нужно было «исправлять» свои суицидальные мысли. Я должна была признать их присутствие и дождаться их ухода. Но я хотела жить, а мозг говорил мне, что я хочу умереть. Я уравновешивала эти противоречивые настроения до тех пор, пока мозг не излечился, а мысли не исчезли. И хотя в тот момент я еще не знала об этом, меня спасла психологическая гибкость.