— Про волколаков, — тоже шёпотом начал Вишневецкий, — я знаю всё. И в Руси уже, наверное, все знают всё. Царь Александр официально и во всеуслышание объявил, что на русские земли надвигаются тёмные силы: оборотни, помазанные светом Сатаны и маги ими управляющие, отправленные Папой Карафой. Как-то так…

Сигизмунд снова затравленно огляделся. Шляхта отдыхала под столами и на подушках, разложенных у стен шатра.

— Кто-то прознал про силу царя Александра и решил расправиться с ним с помощью другой силы, — сказал князь Вишневецкий. — Ибо все внешние вражеские силы, ранее присутствовавшие внутри государства Российского, он извёл. А с внутренними врагами он, думается, справится самостоятельно. Слышал, что восстание недовольных нововведениями бояр постепенно нисходит.

— Москва выстояла? — удивился Сигизмунд и посмотрел на Курбского.

— Выстояла-выстояла, — покивал тот головой. — И даже горожан с пришлыми крестьянами за стены не изгоняла. Стены, построенные из чудо-камня, вылитого Ракшаем, не дрогнули.

— Ракшай, это который его молочный брат? — спросил король.

— Брат, да, — ухмыльнулся Андрей Курбский.

— Говорят, что это его вторая ипостась, — сказал Вишневецкий.

— Кого?

— Царя.

— Да, ну вас, — отмахнулся сразу обеими руками Сигизмунд. — Вы уж вообще из него полубога сделали. Это у тех было две ипостаси: земная и божественная.

— Не знаю, бог он, или полубог, но некоторые на него уже молятся. Максим Грек, так тот вообще ушёл в монастырь… Отказался от «митрополитства» и создал вокруг себя церковь поклонения Александру. Молится именем его. Снова ушёл в Белозерский монастырь и …

— К-к-к-ак, это, — именем его? — заикаясь, спросил Сигизмунд.

— А так: «Господи, Иисусе Христе Александр…»

— Эт-т-о же богохульство! — воскликнул Сигизмунд.

— Возможно, — пожав плечами, произнёс Курбский, — но на кого им молиться о спасении от Сатанинских тварей. Богу конечно… Вот через него монахи и старцы Белозерские и обращаются к всевышнему, а староверы, те — к своим богам, но тоже через него, ибо их волхвы силу его чуют.

— Так, что ж ты сбежал от него, коли он такой весь из себя… полубог? — раздражённо спросил Сигизмунд. — Я вот собираюсь на него войной пойти… Пойдёшь?

— Пойду, — просто сказал Курбский.

— Почему, — удивился король.

— Боюсь… Не понимаю и боюсь…

Князь Андрей сидел за столом, понуро повесив голову.

— Не надо с ним воевать, мой король. С ним надо напасть на Крымского хана, — тихо сказал Вишневецкий.

— Так ты же сам сказал, что он собирается воевать султана Салмана…

— Так, то султана, а Крым ему не нужен. Совсем.

— Как это, не нужен, — в который уже раз за весь разговор удивился Сигизмунд. Это же шёлковый торговый путь!

— Он захватил Таманские крепости.

— Ну-у-у, — разочарованно протянул польский король. — И зачем мне Крым без торгового пути.

Вишневецкий рассмеялся и сквозь смех проговорил:

— Дело в том, государь, что, захватив Тамань, он наладил переправу через пролив в Крым и торговый путь сейчас активен, как никогда. Сами мы не видели, но все только о том в городе Ростове только и говорили. Мы уехали сразу, но своих людей оставили. Вот они и догнали нас… Голубиной почтой.

— Очень интересно… — прошептал Сигизмунд Август, задумчиво барабаня пальцами по столу. — Тамань, говоришь?

— Причём наступать на Крым надо не через Перекоп, а прямо по Муравскому шляху и по перешейку. Там крымчане хорошую дорогу отсыпали. МЫ сами видели, правда Андрей Михайлович?

— Правда. Мы свой корабль, когда уплывали с Тамани, отправили на запад и видели ту дорогу. Едва на мель не сели.

— Было дело, — рассмеялся Вишневецкий.

Сигизмунду было не до смеха. Он пытался осмыслить услышанное. Оно было невероятным, но Сигизмунд прошёл пять стадий университетского обучения и был генералом ордена Иисуса. Он повидал многое, а знал ещё больше. Кое, что и мог. Поэтому, сказанному про царя Александра он поверил легко. Своими, якобы, сомнениями он проверял уверенность собеседников в том, что они говорили.

На самом деле, Сигизмунд и сам склонялся к тому, что московский царь Александр не совсем человек. А если и человек, то человек с нечеловеческими способностями. Последние несколько лет Сигизмунд иногда стал ощущать присутствие Александра в себе. И ведь он совсем его не знал и даже никогда не думал о нём. Зачем думать о том, что тебя не касается, и на что ты повлиять не можешь? У Сигизмунда хватало объектов для размышлений.

Просто однажды, когда польский король предавался экзерсисам, которые несведущие называли молитвой, он почувствовал внутри себя нечто, наблюдающее за ним. Сначала Сигизмунд обрадовался, подумав, что это Бог. Но потом, «встретившись» с неизвестным в очередной раз, он испугался.

Это был точно не Бог. Бог бы не стал искать в голове Сигизмунда ответы на простые вопросы, касающиеся России. А потом эти вопросы прописались у Сигизмунда в голове, и он на них должен был отвечать ежедневно. Как только Сигизмунд погружался в транс, вопросы всплывали перед ним и он был вынужден на них ответить.

Сначала Сигизмунд подумал, что сошёл с ума. В университете предупреждали его о том, что без наставника злоупотреблять практиками переключения сознания чревато отключением сознания, но потом понял, что вопросы ему внедрили извне. Он сам знал такие методики и применял их неоднократно, поэтому попытался сопротивляться, но у него ничего не получилось. Сигизмунд пытался найти в своём окружении человека, способного поставить такие ловушки, но не нашёл.

В конце концов, он сдался, но орденскому куратору о своём изъяне не сказал. Побоялся. Его бы просто ликвидировали, несмотря на то, что он король… А может быть, ликвидировали именно потому, что он король, на которого Орден Иисуса поставил многое. Ведь Польша должна была стать тараном, который проломит стены, возведённые вокруг Руси православными схизматиками. А потом Польша станет воротами, через которые в Русь войдут воины-захватчики, воины-истребители вредных идей и самого русского народа.

К тому же Сигизмунд, благодаря проискам русского царя, знал про замыслы данов и шведов. То, что в его голову проник именно Александр, польский король уже не сомневался. И знал, так же то, что Александр вложил в голову Датского наследника престола Фредерика Кристианыча мысли о необходимости восстановления главенства Дании над Швецией. Датский король Кристиан должен был вскоре умереть, поэтому Александр мысленно «обрабатывал» наследника престола.

И всё это теперь знал Сигизмунд, как и то,