Маша собралась было поинтересоваться, что здесь делает Настя, но тут же прикрыла рот рукой. Она поздоровалась, кивнув подружкам, достала тетрадь и старательно описала все, что с ней произошло. Ведьмы прочитали, переглянулись.

— А ну-ка дыхни! — велела Марта.

Маша энергично покачала головой, показывая, что дышать не будет ни за что.

— Что ты кокетничаешь? — рассердилась Грета. — Мы же не цветочки-лютики, мы и не такое видали!

— Нюхали, — поправила Соня.

Маша неопределенно замахала руками в сторону Насти, но девушки не догадались, чего она хочет. Тогда Маша написала, чтобы Настя, как самая младшая, отошла бы подальше. Заинтригованная Настя отодвинулась, но не особенно далеко.

Маша вдохнула носом, пристально посмотрела на зрителей и, широко отрыв рот, выпустила струю столь гадкого запаха, что девушки шарахнулись в стороны.

— фу-у! — Соня зажала нос пальцами.

Настя же схватила диванную подушку и прижала к лицу, Марта прикрылась длинной юбкой, и только Грета спокойно достала круглый золотой флакон, капнула чем-то на подушечку указательного пальца и провела у себя под носом.

— Не волнуйся, — она потрепала Машу по плечу, — мы все уладим.

Она отвела компанию в кабинет Марата, усадила Машу в плетеное кресло-качалку, достала какие-то склянки, небольшую деревянную коробку и трубочку из голубоватого стекла. Трубочку она поднесла к Машиному рту.

— О-э-о? — замычала Маша, желая спросить, что это такое.

— Стоит на него дыхнуть, и оно покажет все, из чего состоит любой запах, — объяснила Марта.

— Мечта любого гаишника, — хихикнула Настя.

— Марат в свое время продал его одному изобретателю, — ухмыльнулась Соня. — Правда, та штука, которую он загнал, выявляет только спирт, а наша может указать, чем ты позавчера пообедала…

— Давай! — Грета приложила стекло к Машиным губам.

Маша дыхнула. Стекло запотело, почернело, пошло кругами, а ящичек затрещал, заскрипел и выплюнул длинный список на непонятном языке.

— Одна проблема, — заявила Марта. — Он пишет только на древнеарамейском.

— Хреново! — Грета покачала головой. — Очень что-то много всего намешано…

Она включила компьютер и принялась набивать в него то, что указал аппарат.

22 мая, 22.05

Роза вызвала на совет пожилую даму, прилетевшую спустя пару минут на метле, облепленной наклейками «Формула-1».

— Обожаю быстрый лёт! — Дама сняла мотоциклетный шлем и поправила протеску.

На вид ей было лет шестьдесят, хотя могло быть и все шестьсот. Блондинка с розоватым отливом. Тщательно уложенное каре с челкой до глаз чуть растрепалось — женщина старательно приглаживала волосок к волоску. Она была грузной, но не толстой. Полные мускулистые руки полностью обнажены благодаря открытой белой майке с блестящей аппликацией в виде золотисто-черного черепа. На дамочке были кожаные штаны от Версаче, а стильную байкерскую куртку она бросила прямо на пол. Наряд не выглядел молодежно — он удивительно шел пожилой женщине, от которой исходил поток такой мощной энергии, что хватило бы на полный стадион футбольных болельщиков.

— Ты пострадавшая? — Женщина повернулась к Наташе и улыбнулась.

В ее улыбке было что-то хищное, жесткое. Несмотря на явное дружелюбие и хорошее расположение духа, чувствовалось — эта дамочка не умеет быть доброй, мягкой, довольной или ласковой. Взгляд пронизывающий.

— Я, — призналась Наташа, не смущаясь того, что се осматривают, как машину в салоне.

— Пошли, — приказала дамочка, и Роза с Наташей потащились за ней.

Проходя мимо ванной, женщина сорвала с крючка длинный белый халат и нацепила его поверх одежды.

— Кристина, какая же ты бесцеремонная, — отчитала ее Роза, но Кристина лишь махнула рукой — мол, не до любезностей сейчас.

— Брала кровь? — спросила она, когда они вошли в лабораторию.

— Вот… — Роза указала на стеклышки с мазками.

— Ага… — произнесла Кристина и забыла о них на час.

Все это время она занималась странными вещами — расплавляла свинец, заливала в него кровь, терла чеснок, посыпала Наташину кровь солью, дала капельку маленькому хамелеону, который тут же посинел, как василек, предлагала кровь длинным, с оранжевой полосой пиявкам… Наконец она откинулась на кресле, зевнула и сказала, закатив глаза к потолку:

— Старая, мерзкая, паршивая, тупая Ида! — Кристина сползла по стулу. — Фантазерка, фанатка, одиночка, эгоистка! — Она взметнулась из-за стола и затопала ногами. — Ненавижу, ненавижу таких идиоток! Вот ты понимаешь… — Кристина подошла к Наташе. — Заперлась в какой-то хибаре недалеко от Броккена и заявила, что стоит на пороге гениального открытия! Она десять лет билась над тем, чтобы невозможно было снять бородавочную порчу! Кому это надо? Можете мне объяснить?

Роза с Наташей затрясли головами, отрицая возможность разумного объяснения.

— А как же мне быть? — робко поинтересовалась Наташа.

— Надо найти книгу Иды, — зло сообщила Кристина. — Ей хватило ума описать противодействия.

Кристина немного успокоилась и вернулась на место.

— И где она сейчас? — спросила Роза.

Кристина скептически ухмыльнулась:

— У того, кто ни за что в этом не признается.

22 мая, 23.00

Грета нахмурилась.

— Очень интересно, — пробормотала она.

— Что интересно? — Настя возбужденно дышала ей в затылок.

— Все интересно! — Грета откинулась на спинку.

— Что с Машей? — повторила Настя.

— Это вшивое заклинание придумала Геката, — сообщала Грета. — А о том, что там насочиняла старая перечница, знают только Медея и потомки Медеи по женской линии.

— И кто они?

— Она!.. — Грета застучала пальцами по столу. — Умная, упрямая, вредная и жадная стервоза. Вот кто.

Тут они услышали звон разбитого стекла.

— Кто там? — закричала от неожиданности Настя.

— Это зеркало. — Грета впопыхах забыла оставить бутылку и неслась по коридорам, расплескивая напиток.

Зеркало дребезжало и хлопало створками. На полу валялся разбитый стакан. Грета плюхнулась на стул, рявкнула: «Да!» — и открыла трюмо. В отражении показалась Роза.

— Привет, куколка! — Роза улыбнулась краем губ. — Мне нужен Марат.

— Его нет, — развела руками Грета.

— Ладно, давай не наводить тень на плетень. — Роза сложила руки на груди. — Ваша работа? — Она отодвинулась, и в зеркале показалась толстая Наташа.