страшная, так что без кукеля ходить нельзя, скоро закипел поставленный батюшка-самоварчик, заговорили по душе, согревшись чайком, и много курьезного поразузнал я, благодаря охотке русского человека к китайскому благодатному напитку. Бревна шли с Сондала и числом 27 т. штук принадлежали Сороцкому купцу-заводчику Беляеву. Вся путина от Сондалы проходится бревнами в 2 года с зимовкою в Надвоице при истоке С. Выга из Выгозера. Рубят лес местные жители и нанимаются с вывозкой бревна на берег; вывозка происходит зимою, а иногда весною бревна спихиваются на лед и вместе с ним идут до Сегозера, где собираются в кошели. Прежде связывали бревна в гонки, но это и долго делать, да и невыгодно, потому что гонка все-таки разбоиста; только весьма недавно один местный крестьянин придумал гнать бревна по озерам в кошелях. Прежде всего связывают конец с донцом до 200 бревен и делают из них круг; в этот круг впихивают остальные бревна, которые в кругу плавают совершенно свободно; именно это-то свободное плавание бревен в кошеле и не допускает разбоя от бури. Выгода кошельной доставки огромная и один Сороцкий лесопромышленник в год сберег, благодаря кошелям, до 5,000 руб. Впереди кошеля привязывается плот особый — головня, и на ней ставится дощатая харчевая. Но вот кошели подошли к истоку Сегежи; самый бревенчатый кошель и развязывать не стоит — только головню с харчевою отцепят, а пороги и сами мастера на развязку. Быстро несутся бревна к порогам, а 100-200 рабочих с баграми отталкивают ими от берегов причалившие бревна; все идет благополучно. Но вот и пороги; с шумом и плеском перелетают бревна, словно игрушечки, через камни; но вот одно бревнушко зацепилось за камень, к нему пристало другое, третье, сотня и две даже. Закопошился народ на берегу, готовят лодку — надо разломать «затор». Лодка отчаливает, ребятушки крестятся. Бойко вскакивают они на затор и баграми начинают разламывать его; бревно за бревном отколупывают рабочие от затора, последний все уменьшается, — наконец остается с десяток бревен всего. Тогда лодка отчаливает и с трудом догребает до берега — на заторе остается один, много двое самых молодцов. На берегу снова крестятся. Вот заторщик колупнул, напоследок, бревно, на котором он стоит, отрывается и с быстротой молнии несется вниз. Молодчина крепко втыкает в него багор свой, устанавливается и, стоя, проносится по порогу. Крик одобрения вырывается у зрителей, да и есть, признаться, чему! картина дивная! Ловкость необычайная! «И всегда так счастливо проходите?» спрашиваете вы. «Много нашего брата тут по Сегеже разбросано», спокойно отвечают вам, и то, чем вы сейчас любовались, опротивеет вам, когда вы вспомните, что могли бы быть свидетелем смерти человеческой из-за 4 р. 20 к. в 7 рабочих дней! а приказчики чаек попивают, или покрикивают только с берега за десятки рублей в месяц! Матушка спинушка русская! кто только на тебе за грош медный не ездит, кто только за денежки жизнью русского человека не мыкает? Разломали затор — и выпить надо, и закусить. Выпивка от хозяина, все больше в зачет заработка, а закуска не в зачет от него идет хлебом и приварком. Как разрезал при мне хлебец рабочий — даже диву я дался, каким это образом малахит сибирский в корку хлебную попал? зеленый, заплесневелый — дотронуться гадко, а работники так-то уписывают, что на — поди! Ох, уж эти мне пролазни из народа! как ренегаты — они-то его и допекают больше всего. Да вот хоть бы хозяин тех бревен, что нам увидать пришлось! Года четыре тому назад открыл он завод в Сороке, Кемского уезда, и завод его в первый год своего существования возбуждал самые оживленные толки и самые розовые ожидания. Заводчику приписывали такие думы, которые никогда не забирались в его голову; толковали досужие люди, будто задумал наш русский предприниматель начать борьбу с иностранною эксплуатацией наших лесных богатств, повысить заработную плату и поднять благосостояние народное в той местности, где судьба заставила его рубить и сплавлять лес. Но прошли года, и все-таки крестьянин стонет от тягости работ и незначительности заработка; штрафы допекли вовсе гонщиков и к тому же завод решительно обездолил всех выговцев и сегежцев. Сам статистический местный комитет заявляет, что целые селения, лежащие вверх по рекам, по которым сплавляют лесные плоты для завода, лишаются своих очень ценных промыслов. Таковы все верхние селения Сороцкой волости, которые положительно лишились своей семги, вследствие запоров устья реки плотами г. Б. Прежде выручкой от этой семги крестьяне уплачивали все свои подати, а теперь принуждены уже искать для этого иного источника, т. е. идти в кабалу к благодетелю заводчику. Тоже можно сказать и про сегежан. А что за барыш крестьянину от лесогонщика, то вот и самые факты. Рабочим платится с бревна в 10 в. по 30 к., а потолще — побольше. В день таким образом рабочему можно заработать от 60 до 70 к., с обязанностью вывезти лес на своей лошади на место сгона. При этом лошадь и хозяин её не продовольствуются на хозяйский кошт. С открытием судоходства лес сплавляется к заводам. Рабочий получает в это время от 12 до 15 р. на своих харчах с хозяйским приварком. Доставив плоты (где они еще делаются) к заводу, рабочий обязан сам же разобрать их и потом уже приступить к распиловке, во время которой рабочий на своих харчах получает от 15-18 руб. в месяц. Работы преимущественно сдельные и означенную плату можно получить, работая месяц сплошь, безотходно. Распиленные доски относятся на другой привод, где обрезываются бока их; затем их подвигают на передках к бирже, где доски складываются в штабеля в сараях или же под навесом. Тут готовый материал ждет своей очереди для браковки. Браковщик делит обыкновенно доски на три сорта и отмечает для обрезки концы досок (21-22 ф. длины). Обракованные доски вновь переносятся на иное место, но на этот раз больше на спине рабочего для отрезки лишних концов. Труд переноски досок весьма тяжел. Доску в 2,5-3 дюйма толщины, 5 дюймов ширины и 3 сажени длины рабочий должен пронести один, на одном плече, шагов 10-15 и ловко сбросить ее на ряды других. Тяжесть доски доходит до 7 пудов и только русский горб может вынести такой груз. Такой рабочий может заработать в день 70 к., но обыкновенно этой работы никто долго выносить не может — почему-то или закашляет и кровью захаркает, или же от грыжи замучается. Отрезывают концы досок обыкновенно ручною пилою двое поденщиков, с платою по