– Ради денег. Я же вам сказал.

– И вы были уверены, что вам заплатят?

– Но мне же заплатили. – Принятая им вызывающая манера ничего ему не дала, скорее наоборот. – Иначе чего бы я тащился сюда из Лондона, но этот человек обещал и выполнил свое обещание. И каждый день, когда я устраивал заваруху, я получал еще.

– Опишите его, – сказал я.

Квест покачал головой, идя на попятную.

– Ну, раз так, – с нажимом проговорил Роджер, – ипподром предъявит вам обвинения в преднамеренном уничтожении имущества, а именно, поджоге забора-препятствия у ямы стипль-чеза.

– Но ведь вы сказали… – начал беспомощно защищаться Квест.

– Мы ничего не обещали. Если вы укроете от нас, кто был ваш… э… заказчик, мы немедленно посылаем за полицией.

Видя себя загнанным в угол, Квест сдался.

– Он велел мне останавливать каждую машину, – сказал он, стараясь говорить как можно убедительнее, – и всячески мешать проезду, а в одном из автомобилей будет он, он опустит стекло, скажет номер моего телефона, и я получу деньги. Я не должен был ни задавать вопросов, ни заговаривать с ним, клянусь, да будет мне судьей Бог.

– Ну, ваш судья будет куда ближе Господа Бога, – загремел Генри, – если не скажете прямо и честно.

– Да будет Бог мне… – начал было Генри, но не выдержал и перед лицом стольких обвинителей, не верящих ни одному его слову, осекся и замолчал.

– Ладно, – прозаическим деловым тоном произнес Роджер, – возможно, вы не видели его лицо, но есть вещь, которую вы не могли не запомнить.

Квест сильно нервничал.

– Какая машина? – произнес Роджер. – Опишите ее. Назовите номер.

– Ну… я…

– После первого получения денег, – сказал Роджер, – вы же высматривали этот автомобиль.

Мне казалось, я теперь узнал, как кролики смотрят на змею, после того как увидел, как Квест глядел на Генри.

– Какая машина? – крикнул громовым голосом Генри прямо в ухо Квеста.

– «Ягуар». Серебристый. – И пробормотал номер.

Несколько опешивший, но не особенно обескураженный, Роджер проговорил только одно слово:

– Кит.

Несколько минут мы с ним взвешивали полученную новость. Генри поднял брови и посмотрел в нашу сторону. Роджер махнул рукой и кивнул. Поняв, что Квест наконец сказал что-то действительно существенное, Генри смягчился к своему деморализованному пленнику.

– Так, так, – произнес он без железных нот в голосе, – а когда ты обзавелся растопкой?

После короткой паузы Квест проблеял:

– Я ее купил.

– Когда? – вскинулся Роджер.

– В субботу.

– По его приказу?

Квест едва слышно проговорил:

– Вместе с деньгами была бумажка. Он сказал, чтобы я поджег забор-препятствие у ямы для стипль-чеза, где в субботу была убита лошадь. Он велел полить его бензином, чтобы было наверняка.

– Но вы не полили.

– Я же не идиот.

– Ну да, – сказал Генри.

– Где мне взять бензин? – риторически спросил Квест. – Купить в гараже канистру, купить пять галлонов бензина, а потом спалить заборчик? Так, да? Он считал меня идиотом.

– А гамбургеры жрал не идиот? – не преминул уколоть его Генри.

– Бумажка с этими инструкциями еще у вас?

– Там было сказано сжечь бумажку.

– И вы сожгли?

Он кивнул:

– Конечно.

– Глупо, – сказал я. – Ведь вы не такой уж негодяй. Ну кто вам поверит без этой бумажки?

– Но, – залопотал он. – Я хочу сказать, но…

– А как вы это сделали? – спросил я. – То есть как вы подложили растопку?

Он объяснил, нисколько при этом не смущаясь:

– Я засовывал их в заборчик целыми пачками. Потом зажег жгут из газеты и пошел вдоль забора, зажигая подряд все растопки. – Он почти улыбался. – Это было совсем не трудно.

Ему бы следовало сжечь и все обертки, подумал я, но люди – дураки, особенно актеры, не ставшие опытными преступниками.

– Думаю, – сказал я Роджеру, Генри и Оливеру, – мы можем сейчас сыграть со Стрэттонами по-стрэттоновски.

– Как именно?

– Могу я воспользоваться вашей машинкой?

– Конечно, – Роджер показал на смежную комнату. – Вот там.

Я прошел в другую комнату, включил машинку в сеть и отпечатал короткое заявление:

«Я, Гарольд Квест, актер, согласился за деньги организовать нарушение общественного порядка с помощью демонстраций у главных ворот ипподрома Стрэттон-Парк под видом выступлений против стипль-чеза. За услуги я несколько раз получал плату от человека, сидевшего за рулем серебристого „Ягуара“, номерной знак. Согласно инструкциям, полученным от этого человека, я также купил сто штук растопок и с их помощью сжег до основания березовый забор-препятствие для стипль-чеза, что совершено мною приблизительно в 6 часов утра понедельника Пасхи».

Роджер, Оливер и Генри прочитали его и передали Квесту, чтобы он подписал. И велели еще добавить дату и домашний адрес. Как и следовало ожидать, он отказался.

– Совершенно напрасно не хотите, – сказал я. – Вы все равно в телефонной книге, и мы в любой момент можем вас найти, тем более что ваше фото в «Спотлайте» с фамилией вашего агента.

– Но это же признание вины, – возразил он, не отрицая того, что нам нетрудно будет найти его, как и любого другого актера, через профессиональные издания актеров.

– Конечно, – сказал я, – но если вы подпишете, то сможете тут же смыться и воспользоваться своим обратным билетом, а если вам еще и повезет, то нам не понадобится передавать ваше признание полиции.

Квест попытался прочитать по нашим лицам, что мы намерены сделать на самом деле, и, не найдя ответа, все-таки подписал документ. Своим собственным почерком он проставил номер машины (Роджер подтвердил его), а затем свой адрес и дату.

Остальные внимательно прочитали бумагу.

– И это все? – спросил меня Роджер.

– Мне кажется, все.

Роджер сказал Генри:

– Отпустите его.

И Генри распахнул дверь конторы, ткнув большим пальцем в сторону улицы и рявкнув последнее приказание Квесту:

– Вон!

Еще не совсем веря в удачу, Квест не стал ждать перемены в нашем настроении и постарался поскорее унести ноги.

Генри посмотрел на оставшиеся на столе объедки гамбургера и с отвращением проговорил:

– Нужно было ткнуть его мордой в горчицу и повозить по столу.