– Шагай сюда. – Братец увлек меня в кухню, где папуля методично пластал хлебный батон.

– Папка, ты, никак, сухари сушишь? – с подозрением прищурилась я. – Это для меня, что ли? В тюрьму дочурку собираешь?

Папуля выразительно пожал плечами и отодвинул доску на край стола. Я присела на диванчик и уютно сложила руки на пухлом подушечном животе.

– Ты голодная, Дюша? Кушать будешь? – спросил папуля, открывая холодильник.

– Нет, не голодная, меня Трошкина отбивными накормила, – ответила я, покосившись на братца. – Мы как раз завтракали, когда кое-кто натравил на нас старшего лейтенанта Коржикова!

– Я же не знал, что ты там! – обиделся Зяма.

– Мог бы и догадаться! – буркнула я.

– Отставить разборки! – скомандовал папуля. – Индия, рассказывай, что с тобой случилось!

– Расскажу, – согласилась я и обернулась к надувшемуся братцу. – Зяма, принеси, пожалуйста, диктофон! Думаю, будет правильно, если мой рассказ услышат и компетентные лица. Вдруг это им пригодится?

– Разумно, – заметил папуля, устраиваясь на табуретке напротив меня.

Зяма притащил диктофон и тоже подсел к столу.

– Можно начинать? – спросила я. – Ну, слушайте. Все началось в понедельник утром. Мой шеф, директор рекламного агентства «МБС», вызвал меня и дал ответственное поручение: найти подходящую модель для съемок рекламного ролика магазина женской одежды «Кубанский габарит»…

Папа и Зяма слушали меня, не перебивая, диктофон тоже весь обратился во внимание, так что минут за десять я с повествованием справилась. Закончила смотринами Солонцова в морге, который оказался никаким не Валерой, и ответственным заявлением:

– А к похищению Саши Рыжикова я никакого отношения не имею и ничего об этом не знаю!

– Так, – папуля протянул руку и выключил диктофон. – А теперь давайте смотреть, что получается.

– Фигня какая-то получается! – заявил Зяма, подергав себя за куцую дизайнерскую бородку. – На Индюху-то начали наезжать гораздо раньше, чем произошло похищение ребенка! Этот свин, как его?

– Фунтик, – подсказала я.

– Этот Фунтик выбрасывал Индюху из окна еще позавчера! – любезно напомнил братец.

– Давайте временно отставим Фунтика, – предложил папуля. – Рассмотрим другую фигуру – парня, который назвался Валерой. Я рассуждаю так. В салат-баре бистро никаких маринованных грибочков не было. Значит, он принес их с собой. Дюша, вспомни, когда вы только увиделись, что у него было в руках?

– В руках только иллюстрированный журнал, но он его оставил в кресле, – вспомнила я. – Зато на плече висела сумка. Такая, знаешь, квадратная, как кофр для фотоаппарата или видеокамеры. Пожалуй, в нее запросто поместилась бы поллитровая банка с грибами.

– Вот! – Папуля поднял указательный палец. – Но поганки в сумке Валера носил не для тебя. Он ведь не знал, что ты появишься в аэропорту?

– Я и сама этого не знала, – согласилась я. – Решила поехать туда только после разговора с девицами в турагентстве.

– Значит, ты подвернулась Валере случайно, а первоначально он планировал отравить кого-то другого, – резюмировал папуля.

– Солонцова! – хором вскричали мы с Зямой.

– Весьма возможно, – кивнул родитель. – А что общего между тобой и Солонцовым? Я имею в виду, исключая отравление бледными поганками?

– Интерес к мальчику в полосатом костюме? – подумав немного, предположила я.

– Угу! – он снова кивнул. – И какой мы можем сделать вывод?

– Зря ты, Индюха, интересуешься мальчиками! – Зяма хлопнул меня по плечу. – Интересовалась бы девочками, жила бы спокойно!

– Ты еще запиши меня в лесбиянки! – огрызнулась я.

Братец, не удержавшись, захохотал, а папуля строго постучал пальцем по столу и громко сказал, перекрывая Зямино ржание:

– Вывод такой: нашу Дюшу и этого Солонцова подставили. Изобразили их преступниками, а потом попытались убрать, чтобы обезопасить настоящих похитителей ребенка.

– Значит, нужно их найти, этих настоящих! – резюмировал Зяма.

– Точно! – Папуля выпрямился и пристально посмотрел на меня.

Под взглядом настоящего полковника я выпятила грудь и замерла в ожидании приказа.

– Вольно, – сказал он и перевел полковничий взгляд на Зяму. – Сын! Ты отправишься на разведку в дом Рыжиковых. Опросишь женщин – мать пропавшего ребенка, его няню, кухарку, кто там есть еще? Твоя задача выяснить, кто может быть заинтересован в киднепинге.

– Есть! – сказал Зяма и встал из-за стола.

– А я по своим каналам и с помощью Дениса узнаю, как идет официальное расследование. – Папуля тоже поднялся, жестоко проскрежетав по полу ножками табурета.

– А я? – встрепенулась я. – Что буду делать я?

Отец и старший брат совершенно одинаково развернули плечи и в один голос ответили:

– Ничего!

– Что, опять?! – Я взвилась с диванчика, напрочь забыв о нависающем над головой кухонном шкафчике, и гулко врезалась в него головой. – Ум-м-м, как больно!

– Положишь на голову лед, и все пройдет, – без особого сочувствия сказал строгий отец.

– Мне душевно больно, а не физически! – патетически вскричала я. – Вы опять пытаетесь в решающий момент отодвинуть меня в сторону! Мы уже это проходили, когда искали похищенный у Зямы особо ценный шкаф![1]Это нечестно! Это неправильно! Это…

– Это разумно! – сказал Денис Кулебякин, выходя из ванной.

Физиономия у моего милого мента была суровая, взгляд колючий, а скулы бугрились желваками так, словно он тоже спрятал за щеки пару крупных косточковых плодов. Я машинально разжала кулак, в который сплюнула свои маскировочные сливы, уронила их на стол, посмотрела на Дениса круглыми глазами и перевела сузившийся взгляд на папулю:

– Вы знали, что я не хочу встречаться с милицией, и спрятали Дениса в ванной, чтобы он тоже услышал мой рассказ? Предатели! Как вы могли! А если он меня теперь арестует?!

– Конечно, арестую! – подтвердил Денис и крепко взял меня за локоть. – Шагом марш!

– Предатели! – повторила я с горечью.

Папуля и Зяма даже не пошевелились, только смотрели, как неумолимый Денис выводит меня из квартиры.

– Дюшенька, детка, все будет хорошо! – прошептала мамуля, когда я проходила мимо нее.

Она стояла в прихожей, сложив руки, как для молитвы.

– Да-да, конечно! – горько обронила я. – Заботливый папочка уже сушит для меня сухари!

Денис бесцеремонно впихнул меня в лифт. Чтобы сдержать слезы, я закрыла глаза.