Алексеева легонько ткнула кулачком точно в солнечное сплетение Вадима. Тот поперхнулся.

– Вот-вот, охолонись, болезный. По-моему, ты сегодня и так слишком много увидел. Наверно, действительно крыша поехала. А кстати, что ты все-таки сделал в этом своем… сне?

– Ох, не поверишь! Сам себя не узнаю. Точно, сон. Вместо того чтобы… ну… воспользоваться…

– Без подробностей, пожалуйста!

– …я эту «наездницу» обнял так… ласково… и слегка придушил! Потом зачем-то крепко связал обеих – у меня с собой надежная веревка была – и уложил обратно на топчан валетиком…

Гюльчатай быстро поцеловала Аракчеева в щеку и прошептала:

– Спасибо, родной!

– Ну вот, – огорченно констатировал тот, – опять глюки!

Послышались тихие шаги приближающегося Талеева, и девушка быстро проговорила:

– Болезнь у тебя опасная! Хоть и не заразная. Думаю, не надо делиться ее симптомами с нашим командиром, да?

В ответ Аракчеев, улыбнувшись, кивнул.

– Значит, – распорядился подошедший Талеев, – я с пленником иду на смену караульных, а вы обходите сзади и… работаете.

– Понятно. Кирдык!

– Да, Вадик, болезнь у тебя точно опасная! – усмехнулся Гера. – Кровожадная! А у меня вот другая напасть: слух превосходный. Оригинально подстраховалась, Галчонок!

Девушка потупилась и, не говоря ни слова, быстро зашагала в обход к входу в лабораторию. За ней тут же двинулся Аракчеев. Потом он остановился на секунду, обернулся и заметил:

– А кольчужка-то коротка, командир!

И исчез в темноте.

Журналист одернул кургузую форменную курточку «миротворца», потянул за короткие рукава:

– Сойдет!

Вход в помещения тайной лаборатории располагался на очень пологом склоне невысокого искусственного холма. Он выглядел как спуск в какой-нибудь деревенский погреб: почти горизонтально расположенная дверь, обложенная сверху дерном. Она была практически незаметна уже с двух шагов. Особенно в темноте.

Не успели Талеев и его спутник приблизиться на расстояние десяти метров, как дверь приподнялась, и наружу один за другим неторопливо выбрались двое сменных караульных. Они остановились, давая глазам привыкнуть к полумраку после искусственного дневного света внизу. Наконец, один из них заметил две «миротворческие» фигуры и что-то громко и недовольно спросил по-эстонски. Ему коротко ответил пленник, в спину которого упирался пистолет Геры.

«Свежие» охранники, потягиваясь на ходу, двинулись навстречу «сослуживцам». Они не прошли и трети пути, как за их спинами неслышно возникли две фигуры в маскировочных комбинезонах. Аракчеев и Гюльчатай действовали поразительно синхронно: удушающий захват за шею правой рукой, удар стопой ноги в подколенное сухожилие, а затем кратковременное удержание жертвы в таком положении с резким усилением давления в захвате. Расслабленные караульные не успели даже сконцентрироваться. С негромким хрипом оба безвольно опустились к ногам своих так и не увиденных противников.

Талеев подтолкнул «своего» караульного вперед к входу стволом пистолета. Вадик и Галина подхватили потерявших сознание «миротворцев» под плечи и, вслед за командиром, спустили их по крутой короткой лестнице вниз. Здесь все они оказались в центральном помещении для наружной охраны. Талеев приложил палец к губам, призывая к тишине, и рукой указал в угол, куда пока можно положить бойцов. До наполовину застекленной будки контрольно-пропускного пункта, где сейчас, вероятно, отдыхали еще двое «миротворцев» и старший всего наряда, оставались лишь обычная дверь и двухметровый коридор. Вход в будку находился вплотную к электронному турникету, располагавшемуся в конце коридора.

– Пройди к «вертушке» и попроси вызвать старшего, – тихо приказал пленнику Гера. – Мол, надо доложить, что во время своего патрулирования слышал отдаленный подозрительный шум в порту. Вперед!

Боец безропотно повиновался. Рядом с ним, только ползком, прижимаясь к боковой стенке, двинулся Аракчеев. Подойдя к будке, пленник постучал в стекло. Увидев своего сменившегося с поста караульного, вахтенный у турникета открыл запертую изнутри дверь и, выслушав замершего на пороге бойца, что-то громко крикнул, повернув голову назад. В глубине маленькой клетушки за матерчатым пологом скрывалась обычная армейская койка, на которой отдыхал старший наряда с сержантскими лычками на плечах. Он нехотя подошел к своему подчиненному.

В этот момент с пола резко поднялся Аракчеев и приставил пистолет ко лбу старшего. Тот мгновенно замер на месте. Вадик приложил палец к губам. Этот жест предназначался не столько сержанту, который безо всяких понуканий уже поднимал руки вверх и медленно отступал в глубь КПП, сколько вахтенному, столбом застывшему у стола. «Не надо резких и необдуманных движений!» Похоже, оба «миротворца» очень хорошо его поняли и вели себя разумно.

«Так, а где же еще один боец? – подумал Вадим, быстро обежав взглядом небольшое помещение. – Наш «терпила» говорил о трех человеках. Надо было поинтересоваться, где у них туалет!»

И тут боковым зрением Аракчеев зафиксировал чуть заметное колыхание занавески, отделяющей угол с койкой. «Сквозняк или почудилось? Ах, ты…»

Занавеска резко отодвинулась в сторону, и Вадик наконец увидел недосчитанного охранника. Он стоял в трех метрах, широко расставив ноги и прижимая к животу компактный штурмовой автомат. «Миротворец» громко прокричал какую-то очень короткую команду. Впрочем, команда, возможно, была бы и не столь краткой, если бы боец докричал ее до конца. Но… такой возможности Аракчеев ему не предоставил. Неуловимым движением кисть его свободной левой руки скользнула к поясу комбинезона. Там, в кожаном специальном чехле, как в обойме, Вадик держал несколько метательных ножей. Они были гораздо меньше по размеру, чем его цирковые кинжалы, зато чрезвычайно удобны в таких вот… непредвиденных ситуациях. Пальцы ухватили короткую плоскую рукоять, и тут же последовал плавный, но сильный кистевой бросок прямо от пояса. Вахтенный поперхнулся на полуслове, выронил автомат и обеими руками ухватился за пронзенное ножом горло.

Зато его напарник у стола тут же воспользовался мгновенной заминкой. И ему не успел помешать даже появившийся на пороге Талеев. Гера сразу заметил подозрительное движение охранника и попытался из-за спины Аракчеева достать «миротворца» широким выпадом ноги, но ему не хватило буквально нескольких сантиметров. А вахтенному удалось дотянуться рукой до небольшого пульта на столе и, откинув защитный стопор, перещелкнуть аварийный тумблер…

Тишина подземного убежища взорвалась воем сирены. Где-то под потолком замигала яркая красная лампочка. Уже в следующее мгновение Талеев мощным нокаутирующим ударом кулака в челюсть отбросил шустрого охранника в угол, потом выхватил пистолет и несколькими выстрелами в упор вдребезги разнес сигнальный пульт. Сирена смолкла. Последним выстрелом журналист разбил красную лампу.

Теперь он резко обернулся к пленнику. Тот был бледен как мел и инстинктивно пытался вжаться всем телом в металлическую переборку коридора.