Когда они так договорились, муж снова отправился на охоту. Ну, как бы там ни было, что бы ни случилось, теперь он обязательно должен убить еще одного дукера! Он отправился утром, погнался за дукером и преследовал его до тех пор, пока наконец ему не удалось убить его.

Как раз к этому времени выросли клубни шон, от личные спелые клубни. Они созрели, налились, и их уже можно было есть. Погоня за дукером завела мужа Гцонцемдима далеко – как раз туда, где росли клубни шон.

Когда он вернулся в становище, то сказал своей маленькой дочери:

– Вчера, когда я преследовал дукера, я видел место, где растут клубни шон – совсем спелые, их уже можно собирать. Почему бы тебе и твоей бабушке не отправиться за ними?

– Да! – сказала маленькая девочка. – Мы так и сделаем. Мать пусть останется дома, а мы с бабушкой пойдем собирать шон.

И вот старая женщина отправилась вместе с внучкой. Они шли-шли, пока не добрались до того места, где отец ребенка охотился на дукера. Клубни были совсем спелые и круглые, как мужские яйца. Первой их увидела девочка.

Она закричала:

– Мы пришли! Об этом месте говорил отец? Бабушка, иди выкапывать эти прекрасные клубни шон!

Но когда бабушка увидела их, она воскликнула:

– Гхвои-гхвои-с-а-ка-гхвои, хви-хви-с-а-ка-хви! Не здесь ли вчера твой отец охотился на дукера? Уж не его ли яйца упали на землю?!

– Эй! – закричала девочка. – Что ты такое говоришь, бабушка? Ты сказала, что вчера мой отец здесь… Ты оскорбляешь моего отца?! Ты оскорбляешь отца – говоришь, что это его яйца валяются здесь на земле?!

– Да о чем ты, девочка? Не говори так! О чем ты только думаешь? Ты, верно, не понимаешь, о чем говоришь. Ведь я почитаю своего зятя!

Но девочка только и сказала в ответ:

– Бабушка, иди выкапывать эти клубни, о которых мы говорили. Иди выкапывать эти клубни!

И старая женщина подошла к ней и стала выкапывать шон. Она выкапывала, выкапывала клубни, а потом посмотрела на то, что уже выкопала…

– О! – воскликнула она. – Гхвои-гхври-с-а-ка-гхвои, хви-хви-с-а-ка-хви! Вчера здесь охотился на дукера мой зять, и его яйца упали на землю! Хее-хее! Вот на что похожи его яйца. Вот так выглядят верхушки его яиц!

– Бабушка! – снова закричала девочка. – Ты оскорбляешь моего отца?!

– Не говори так! – ответила старая женщина. – Ты хочешь сказать, что я не почитаю других? Прекрати эту болтовню! Что это на тебя сегодня нашло?

И они снова принялись выкапывать клубни, а по том отправились домой.

По дороге маленькая девочка сказала:

– Я очень проголодалась. Пойдем скорее домой, ты поджаришь шон, и я поем!

– Хорошо! – ответила бабушка. – Ты пойдешь прямо в становище, пока я соберу немного дров.

И они пошли дальше. Когда они приблизились к становищу, старая женщина стала собирать дрова и складывать их в свой каросс. Она собирала дрова, пока не набрала целую вязанку. А маленькая девочка пошла вперед.

Когда она вошла в становище, то увидела убитого дукера. Там уже был ее отец – он убил дукера и вернулся в становище, чтобы освежевать его. Маленькая девочка подбежала к нему.

– Отец! Мы с бабушкой пошли вместе, и она смертельно оскорбила тебя! Она сказала, что там, где ты охотился на дукера, на земле остались лежать твои яйца!

– Что?! Как ты можешь говорить так?! – воскликнул ее отец.

Он продолжал освежевывать дукера. Освежевав, он разрезал тушу, вытащил внутренности и подвесил их на дереве. Затем он вытащил желудок и очистил его от содержимого. Наполнив желудок кровью дукера, он тоже подвесил его на дереве.

– Ну а теперь возьми-ка внутренности и отдай их своей бабушке. Пусть она приготовит их, и вы обе поедите.

– Как? Она так оскорбила тебя, а ты хочешь, чтобы я отдала ей внутренности дукера?

– Уру-у-у! Да что это с тобой, дочка? Ты что, не знаешь, что такое почтение к другим? Как твоя собственная бабушка может кого-то оскорбить?

Но девочка сказала:

– Не пойду я к ней! Если бы она не оскорбила тебя, я бы отнесла ей внутренности.

– Ну хорошо, я сам пойду к ней, – сказал ее отец.

Он снял внутренности с дерева. Затем он взял каросс и закутался в него. Он взял свой топор, топор гоба – большой и острый – и спрятал его под кароссом. Затем он направился через становище к очагу своей тещи.

– Вот, возьми внутренности дукера. Я принес их тебе сам, потому что твоя внучка отказалась пойти.

Он вынул внутренности и дал ей. Затем он сказал:

– Отчего люди оскорбляют других?

Старая женщина, вытянув шею, взглянула вверх, в лицо зятю. Ее шея обнажилась, а он как раз стоял над ней. – Дзоп! – он отрубил ей голову топором.

А Гцонцемдима не было там, когда умерла ее мать. С самого раннего утра она отправилась на поиски пищи. И ее муж мог без помех спрятать труп. Он вытащил труп из лужи крови, а затем втащил его в хижину. Там он скрыл все следы преступления. Но из перерубленной шеи не переставая лилась кровь. Он ушел, а кровь все сочилась.

Муж Гцонцемдима вернулся к своему очагу. Он подвесил внутренности дукера возле хижины своей тещи, вернулся и сел у своего очага.

Пока все это происходило, Гцонцемдима собирала пищу: ящериц, мышей, навозных жуков. Часть она ела, а часть собирала. Она собирала и складывала в свой каросс, чтобы отнести домой. Затем она набрала вязанку дров и тоже положила в каросс, и наконец она двинулась обратно к становищу.

Когда она пришла, ее дочь и муж сидели возле очага. Муж жарил дукера. Гцонцемдима взглянула в ту сторону, где была хижина ее матери. Ей показалось, что мать лежит и спит в хижине.

– Эй! – сказала Гцонцемдима. – Что случилось с матерью? Почему она пришла домой и сразу же легла? Почему она не развела огонь и не готовит себе пищу, чтобы поесть? Ей бы надо подняться и приготовить еду. Почему она легла спать на пустой желудок?

И она разделила на кучки пищу, которую принесла, – навозных жуков, мышей, ящериц и все остальное. Затем она сказала своей маленькой дочери:

– Пойди отдай это своей бабушке. Пусть она встанет, разведет огонь в очаге и приготовит себе поесть. Почему она до сих пор лежит?

Но девочка ответила:

– Нет, я не пойду.

– Не пойдешь? – удивилась Гцонцемдима. – Почему? Когда Гцонцемдима говорила это, она уже почувствовала сердцем, что случилось. Ее сердце сказало ей, что девочка рассказала об оскорблении отцу. Ее сердце сказало ей, что ее муж убил свою тещу и спрятал ее тело. Ее сердце сказало ей, почему девочка отказывается отнести еду в хижину старой женщины.

Тогда она пошла через становище и увидела следы крови.

– Да, я знаю все, – сказала она себе. – Я уже все знаю. Моя дочь передала мужу слова бабушки, и вот что из этого вышло. Ну, я не покажу вида, что все знаю. Я просто положу здесь еду и вернусь к своему очагу.