— Угу, ясно. А где же Гордей?

— Да тут я, тут, — неожиданно послышался неподалеку будничный и невозмутимый голос очкарика.

Партнер! Я аж чуть не прослезился, мама дорогая.

С минуту мы напряженно вслушивались в шаркающие шаги, а затем он возник из темноты. Картина была в высшей степени героическая.

В изрядно пострадавшем комбезе, с расцарапанной щекой, автоматом в одной руке, положение «дулом кверху» по моде палестинских партизан, и подозрительным брезентовым свертком в другой, Гордей выглядел как грозный бог войны Арес, который только что навел шороху в подземельях Аида, устроив там форменную «зачистку».

— Здравствуй, Бим.

— Здравствуй, Бом, — пожал плечами очкарик-воитель.

— Ну рейнджер, чисто рейнджер! Чак и Норрис в одном лице.

Я сдержанно приложил ладонь к ладони в скупом аплодисменте. И, не сдержавшись, зашипел как кот — они были здорово содраны, местами до мяса, еще когда я отирал спиною трубу.

Анка с любопытством глядела на мешок. Гордей со значением встряхнул его, и я едва не расхохотался. Судя по стальному звяканью, мешок был полон гаек!

Выбравшись из трубы, мы решили обсушиться, наскоро закусить и обговорить план дальнейших действий. Моя неожиданная встреча с контролером произвела на партнеров большое впечатление.

Я вкратце пересказал им содержание нашей беседы без галстуков. Однако утаил кое-какие детали. Мне почему-то не хотелось говорить Гордею и Анке о таинственном Защитнике, который известен контролеру.

Честно говоря, сначала я думал, что мутант имел в виду девушку — не зря же она из клана наемников, а тем сам Черный Сталкер велел защищать патрона. Но теперь, после энергичной беседы с Анкой, это предположение рассыпалось в прах. У нее, видите ли, узкая специализация. А у меня, между прочим, — снорк! И тот скорей всего уже наступает нам на пятки.

Впрочем, им и впрямь за глаза хватило вести, что за нами идет снорк.

— Чертова тварь, — выругался Гордей. — И кто же его науськал?

— Я вижу, вокруг нашей скромной экспедиции начинают прямо-таки роиться чужие секреты и тайны, — резонно заметил я. — Так приходит мирская слава?

— Когда придет снорк, он тебе объяснит, — сухо сказал Анка. И озабоченно потрогала больную стопу.

— У тебя еще ушиб бедра, Аня, — напомнил Гордей, старательно отводя взгляд.

Аня? Вот еще новости!

— Да, кстати, как тебя угораздило? — полюбопытствовал я.

Анка молчала, сосредоточенно массируя ногу. Я бы на ее месте этого не делал — только стимулируешь процесс отекания.

— По дороге припечатала к стене бюрера, — неохотно пояснил Гордей.

Похоже, ему было неприятно вспоминать этот ускользнувший от меня эпизод их похода по трубе. Еще бы: мужчина, вполне способный — и умеющий! — управляться с оружием, допустил то, что в их расположение ворвался опасный противник.

Да я бы на его месте просто умер бы от стыда!

— Вот как?

Чтобы не травмировать лишний раз самолюбие напарника, я решил свести все к шутке.

— Хотел бы я оказаться на месте этого бюрера. Такой прелестной ножкой — и прямо в душу…

— Тогда бы ты не разговаривал с нами тут, — пожал плечами Гордей. — Бюрер-то сдох.

Тут я уже иначе взглянул на нашу спутницу.

— Завалила бюрера? Одним ударом ноги? Гм… Это что — моя гиря?

* * *

Моя гиря — это все, что я сумел запомнить из инструкций Комбата, когда ему пару лет назад вдруг вздумалось поучить меня восточным единоборствам. Кажется, так назывался один весьма эффективный удар ногой, который Володя не преминул продемонстрировать мне на мне же самом.

Уже потом, немного отлежавшись в родной избушке, я самостоятельно попытался отработать «гирю» последовательно на своем диване, дубовой столешнице и даже стопке кирпичей, предварительно облитых водой и заботливо замороженных в холодильнике.

Итог моих тренировочных единоборств с бытовой техникой — 3:0 в пользу объединенной сборной Дивана, Стола и Кирпичей. Причем столешница выиграла у меня особенно эффектно: развернувшись после моей неуклюжей «гири», она неожиданно метко врезала мне по лбу, лишь по счастливой случайности просвистев острым углом мимо правого виска. Так что я натурально ощутил себя Урфином Джюсом, против которого взбунтовался предмет его собственной меблировки!

Наверное, это у меня просто мозги слегка тряхануло — столешница-то дубовая, сам выбирал.

Даже то обстоятельство, что спустя полчаса таких домашних тренировок мой старенький диван вдруг ни с того ни сего задумчиво развалился, вовсе не добавило мне психологии победителя. Зато две последующие ночи я провел на жестком полу, как стоик и истинный пес-самурай. Подложив под голову диванный валик, я отрешенно размышлял о нравственных законах внутри себя и параллельно внимательно изучал звездное небо над головой — в свое время пришлось оклеить астрономическими картинками из какого-то старого атласа весь потолок избушки, потому что тупо не хватило обоев.

«И почему я раньше никогда не видел этого неба? — с горечью думал я. — Не обращал на него внимания, вечно ходил, угрюмо уставясь вниз, чтобы не вступить в какой-нибудь гравиконцентрат. А ведь там, в небесах, под стропилами, и есть настоящая жизнь; там-то, наверное, и устроено истинное счастье. А тут, на полу — одна лишь только видимость».

Потом я засыпал, и во сне все домашние пауки, живущие на потолке, под стропилами, горячо аплодировали мне всеми своими суставчатыми ногами.

Так продолжалось ровно две ночи, пока один из наиболее рьяных пауков-философов не свалился мне под утро прямо на лицо, переживая, видимо, пароксизм абсолютного небесного счастья.

Когда ты просыпаешься от мохнатого прикосновения восьми зубчатых ног — я, случаем, не забыл упомянуть, что вокруг Зоны даже домашние пауки имеют весьма жуткий вид и здорово превосходят своих прочих собратьев? — хочется больше уже никогда не ложиться в этом месте. А также в этом доме и даже желательно — на этой улице.

Гадливо кривясь и часто бегая под умывачьник, я содрал с потолка свой небесный мир до последней репродукции и выгнал пауков из дома пульверизатором и щеткой. После чего остервенело сколотил диван обратно и улегся на него, сочиняя будущий обет. Обет был прост: живи как жил и никогда не занимайся восточными единоборствами. И. кстати, хорошо бы еще прикупить дихлофоса — в жизни всегда пригодится.

Заодно пора бы уж и Леську навестить. Отдохнуть душой и телом после пережитого душевного и мозгового потрясения.

Так я еще долго валялся на диване в мечтах, вполне довольный собою, и беспечно качал ногою, пока не…

— Не только ногой, — подала наконец голос упорно молчавшая доселе Анка, возвращая меня из мира воспоминаний в суровую действительность. — Бюрер уже догонял меня, и я, не оборач-чиваясь, врезала ему по сусалам рукоятью пистолет-та. Просто попала удачно, вот и все. Они ведь ниже нас.