— Райану не разрешено принимать посетителей. Что бы я ни говорила, маршал своего мнения не изменит.

— Плохо, — приняв грустный вид, заметила Тереза. — О чем же вы говорили с маршалом?

— Прежде всего я хочу знать, что ты сказала маршалу, когда встречалась с ним, — потребовала Китти.

— А он тебе не сказал?

— Он сказал, что ты собираешься давать показания в суде, но это я и без него знала. Я тоже собираюсь давать показания. Но мне бы хотелось знать заранее: ты собираешься свидетельствовать за или против Райана?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь?

— По многим причинам. Например, ты рассказала маршалу Принглу, что я состояла в банде Бартона.

Тереза заморгала, глядя на Китти широко раскрытыми невинными глазами.

— Зачем мне это нужно?

— Это ты мне должна объяснить.

— Китти, ради Бога, ты заблуждаешься. Если маршал считает, что ты была в банде Бартона, значит, есть еще кто-то, кто знает тебя. Возможно, Райан…

Высказанное Терезой предположение повисло в воздухе, как осенний дым. Китти рассматривала такую версию: Райан выдает ее, чтобы обелить себя. Но она не могла заставить себя поверить в это. Если Райан и Тереза ни о чем не говорили, то, значит, есть еще один человек, который увидел ее и выдал маршалу. Но кто это мог быть?

Аппетит у Китти был плохой. То, что она смогла проглотить, комом легло в желудке. Райан может умереть. Даже если его братья успеют приехать, навряд ли они сумеют что-нибудь сделать для спасения Райана.

Когда Тереза шумно отодвинула свой стул, Китти вышла из ступора и тоже встала.

— Я только хочу тебя предупредить, Тереза. Если в суде ты скажешь что-нибудь против Райана, я возьму нож, спущу с тебя шкуру и кину ее на корм свиньям.

Угроза, должно быть, испугала Терезу, потому что лицо у нее стало пепельного цвета. Она выскочила из комнаты, будто за ней черти гнались.

— И не думай, будто я этого не сделаю! — крикнула ей вслед Китти.

* * *

Норм Такер вернулся из своей деловой поездки. Повидав детей и обнаружив записку, он сразу же навестил Китти. Она уже совсем забыла о записке и поняла, что Тереза, должно быть, обнаружила ее и отправила Норму. Китти была одна в гостиной, когда явился Норм.

— В чем дело, Китти? — спросил Норм, размахивая запиской у нее перед носом. — Что ты хотела этим сказать? Ты считаешь, что недостаточно хороша для меня?

Китти вздохнула. Она поняла, что ей придется объясниться с Нормом.

— Ты многого обо мне не знаешь, Норм. Мое прошлое довольно… э… пестрое. Садись, я сейчас расскажу о себе и постараюсь объяснить, почему не могу выйти за тебя замуж.

Такер присел на краешек кресла, ожидая, когда она начнет свой рассказ.

— Я была в банде Бартона, — заговорила она. — Мне было тринадцать, когда один за другим, с разницей в несколько месяцев, умерли моя мать и отчим. Мой сводный брат в то время был преступником, и я редко его видела. Узнав, что я осталась одна, он взял надо мной шефство. Пару лет мы с ним путешествовали вдвоем, потом примкнули к банде Бартона.

— Что?! Ты же женщина, Бога ради!

— Лекc переодел меня в мальчика. Он купил мне просторную одежду и обрезал волосы. Я пять лет разъезжала с бандитами, и они ничего не заподозрили. Потом во время ограбления банка Лекса убили, а меня нашел Райан…

— Не могу поверить… Это невозможно…

— Ты разве не заметил, что я не умею вести себя в обществе?

— Нуда, но меня это никогда не волновало. В этом часть твоего очарования.

Китти захотелось поцеловать его за это.

— Я недостаточно хороша для тебя, Норм.

— Чепуха! Наверное, есть кое-что гораздо более важное, чем это, Китти?

— Похоже, что так. И потом, понимаешь, я люблю другого человека.

Норм нахмурился.

— Но не преступника, я в это отказываюсь верить. Кто бы мог… — Внезапно лицо его просветлело. — Делейни! Я должен был сообразить. А он так же относится к тебе? Я думал, что ему нравится Тереза.

Щеки у Китти вспыхнули.

— Терезе хотелось бы в это верить, но я знаю другое.

— Так вот оно что, — понимающе произнес Такер.

— С тех пор как ты уехал, Норм, много чего произошло, — объяснила Китти. — Ты останавливался в городе, когда возвращался домой?

— Нет, я вышел из поезда и сразу поехал домой. А что?

— Райан в тюрьме. Была попытка ограбления банка, и Райана по ошибке приняли за члена банды Бартона.

— А он был членом банды?

— Нет. Но сначала мне нужно кое-что объяснить.

Китти принялась рассказывать ему, как Райан оказался вместе с бандитами, когда искал ее по поручению Берта, и как он снова встретился с преступниками в Тусоне в день попытки ограбления.

— Райан в тюрьме, ожидает суда. Перспектива ужасная.

— Мне очень жаль, Китти, в самом деле жаль. Могу я что-нибудь для тебя сделать?

Китти покачала головой:

— Нет, мне ничего не приходит на ум. Я просто хотела бы…

— Что ты хотела бы?

— Чтобы я могла полюбить тебя вместо Райана. Ты хороший человек, Норм, но Райан — тоже.

— Китти, если Райана… все-таки осудят, знай, я всегда рядом. Что было у вас с Райаном, значения не имеет. Я все еще хочу тебя.

Китти смахнула слезы.

— Это много значит для меня, Норм. Но я не буду сдаваться. Я дала телеграммы его братьям, но, боюсь, они не успеют приехать вовремя. Я не знаю, что еще можно сделать.

— Молиться, — сказал Норм, обнимая ее, пока она поливала его грудь слезами.

— Боже, как мило! — ехидно усмехнулась Тереза, влетая в гостиную. — Мужчина, которого ты любишь, еще не умер, а ты уже ищешь ему замену. Норму известно о твоем прошлом?

Китти и Норм отскочили друг от друга.

— Я просто утешал Китти, — заявил Норм. — Да, Китти мне все рассказала.

— А она сказала тебе, что у Берта был сильный приступ, после того как она уехала? Она бросила своего отца, не заботясь о том, как может ее отсутствие ранить его физически и морально.

— Хм, думаю, мне пора засвидетельствовать свое почтение Берту, — скороговоркой сообщил Норм, очевидно, не желая разбираться в конфликте между Китти и Терезой.

Он поспешно удалился, оставив женщин наедине друг с другом. Китти обратила внимание на Терезу, синие глаза которой потемнели от злости.

— Ревнивая сучка! У осла мозгов больше, чем у тебя. Твои злобные выпады для меня ничего не значат. Если Райана осудят, он не достанется никому. Ты можешь спасти его, рассказав правду. Я собираюсь это сделать, когда буду выступать в качестве свидетеля. Все будет зависеть от того, кому поверят судьи. Но если мы обе расскажем одну и ту же историю, тогда, может быть, удастся что-то изменить.