– Тряпки? Какие тряпки?

– А чем перевязывать? Бинты нужны. Вот… – Вахалий снял свитер, потом майку. – Держи. Прокипяти и… – Майка расползлась по швам и перекочевала в руки девушки. – Настена, прекращай, слезами горю не поможешь. Давай да пошустрей, боюсь, времени у нас мало. Спешить нужно!

– Да-да, конечно, я все сделаю!

* * *

Кто-то поливал спину водой, но почему-то горячей, а может, казалось, что воду подогрели, да что там подогрели, кипяток, настоящий кипяток. Сергей застонал, напрягся. Резкая боль пронизала позвоночник, так же резко отступила, пробежала волной огня по всему телу.

Кикта стояли на коленях возле хозяина, слушали и смотрели. У Сергея затрещали ребра, мышцы напряглись, вздулись буграми, а грудная клетка стала заметно больше. Долгий, громкий вдох – легкие наполнились воздухом.

Сергей застонал, перевалился на бок, ноги отозвались слабым покалыванием, а ладони сильно увлажнились и начали печь, нестерпимо, беспощадно выжигая кожу.

– Смотри, – Айла указала пальцем. – Из рук господина идет дым. Смотри-смотри, они горят.

– Это не дым. – Вторая кикта вылила на покрасневшую ладонь господина остаток воды, та зашипела, повалил пар. Ставшая ненужной перламутровая раковина упала на траву, девушки отступили.

Тело Сергея тряслось, слышался утробный рык. Сочащаяся из многочисленных ран на спине кровь стала черной, свернулась и высохла. Корка росла, расползалась, на ней появились трещины. Под ногами девушек загудело, земля вздрогнула, толкнула вверх. Кикта повалились, сжались в комки, закрыли руками уши. Рычание сменилось воем, страшным, холодящим душу, сковывающим волю, страдальческим воем раненого зверя. Воздух резко остыл и раздался хлопок, громкий, чужой, пугающий. Волна холода прошлась над землей, а с неба посыпались белые хлопья, снег посреди лета? Нет, пепел, холодный, как снег, серый пепел. Резко поднялся ветер, морозный, колючий. Ледяной порыв ударил со стороны болота, поднял к небу серые хлопья, и те растаяли, опали на землю прозрачной росой.

Сергей открыл глаза, черные, как безлунная ночь. Без белков, без зрачков, сплошная чернота, бездна, кусок чужого, страшного мира. Человек с глазами демона втянул носом воздух, медленно поднялся. Его легкие хрипели, а изо рта валил пар.

– Господин! – выкрикнула Айла и бросилась к Сергею. Упала на колени, обхватила руками ноги. Но хозяин даже не посмотрел в ее сторону. Грубо оттолкнул, устрашающе зарычал и, оставляя глубокие следы, двинулся к болоту.

– Это не господин. – тронув Айлу за плечо, прошептала кикта. – Наш господин умер. Это не он.

– Что ты такое говоришь? Он не может умереть. Разве ты не видишь, господин живой.

– Глаза… посмотри ему в глаза… – Кикта обняла, прижала к себе подругу. – Это Кутуакана. В нем живет…

– Ты врешь. Кутуакана не вселяется в айкунов.

– Гляди, – девушка указала на глубокий след. – Разве люди…

– Он человек, только… только из другого мира. Понимаешь? – Айла смотрела в даль, туда, где к небу поднимался дым. Господин шел по выжженной земле, рычал. – Он хороший, я это чувствую.

– Пошли. – Кикта потянула Айлу за руку. – Нужно найти наших. Хоть кто-то да уцелел. Им нужна помощь.

– А как же… – Айла опустила голову.

– Если он все еще человек, то вернется. Обязательно вернется. Пошли.

* * *

Мир не пестрел красками, он был мрачным, чужим. Бледно-серая трава, смазанные, размытые листья на деревьях и кустах. Черные пятна земли и вода, тоже черная, впитавшая боль и запах смерти.

Сергей шел к болоту, продолжал рычать, утробно, не открывая рта. Какая-то сила толкала в спину, подгоняла, но вот для чего и зачем – Сергей не знал. Дорогу перегородило упавшее дерево, обрубок с обугленными краями и черными обгоревшими ветками. Вторая часть, а может, первая, все еще торчала из земли, выбрасывая к небу едкий дым. Лежащий на земле обрубок потрескивал бледно-серыми языками пламени, источая кислый неприятный запах.

Легко, без особых усилий преграда сдвинулась с места. Огонь лизал руки, но Сергей не чувствовал жжения. Скорее наоборот, огонь, если действительно это был он, щипал за пальцы, покалывал в ладони, но не жег, был холодным и совсем не опасным.

«Мне это снится или… – не чувствуя веса, но зачем-то волоча по земле все еще горящий кусок дерева, размышлял Сергей. – Может, я схожу с ума?»

Впереди распласталось болото. Холодное, чужое, с серыми кляксами плавающих водорослей и еще чего-то. Неподвижные, как бревна, но живые, глазеющие в сторону берега, постукивающие ударами сердец звери. С десяток крупных самцов краканов прятались среди островков болотной травы. Желудок Сергея заурчал, требуя еды. Дерево плюхнулось в воду, зашипело, поднимая к небу серый пар. Звери рванули на громкий всплеск. Все как один спрятались под водой и двинулись к берегу. Двинулись, но очень скоро пришли в ужас и пожалели, сильно пожалели, если, конечно, они могли испытывать такие чувства и эмоции.

Кулак, как молот о наковальню, шибанул по голове самого крупного самца. Панцирь лопнул, кракан дернулся и обмяк. Еще один удар, и второй смельчак, раззявив пасть, забился в предсмертных судорогах. Хищники, те, что спешили полакомиться остатками чужого пира, остановились. Хозяева местных водоемов смотрели на жуткую картину. Двуногое существо с завидной легкостью разрывало на части их сородичей. Трещали кости, капала кровь, а убийца жадно рвал зубами и глотал большие куски еще теплого мяса. Стая дрогнула и отошла на безопасное расстояние.

Насытившись, Сергей умылся, попил воды. В спине что-то кольнуло, несильно. Окружающий мир стал возвращать привычные цвета и оттенки. Болотная трава желто-зеленая, вода грязно-голубая, и только небо оставалось серым, затянутым дымом, и запах, кислый, приторно-кислый.

Кто-то застонал, чуть слышно, а может, показалось? Всплеск воды и новый стон, уже более громкий и протяжный.

Уже через минуту Сергей тащил в сторону берега сильно обожженного Виктора Павловича. Скукоженные стебли болотной травы, клочья обгоревшей койя, маслянистые бурые пятна и неподвижные, плавающие тела.

Краканы пировали, еды хватало на всех. Хищники разрывали мертвую плоть, протяжно шипели – и никто не зарился на чужую добычу. Но праздник закончился, двуногое существо прервало пирушку. Заметив приближающегося человека, хозяева болот громко зашипели, причем все одновременно, и шарахнулись в разные стороны. Но не ушли, спрятались, затаились.

Провалившись по грудь в глубокую, залитую дурно пахнущей жижей воронку и уткнувшись носом в покойника, Сергей тихо выругался. Как-то с опаской оттолкнул подальше то, что когда-то было глорианским солдатом, бросил прощальный взгляд на несчастного и пошел дальше.

Хищники потрудились на славу, оглодав левый бок и добрую половину ноги глорианца, но не тронули головы. Солдат продолжал смотреть карими глазами куда-то в небо. И в этом взгляде не было страха – равнодушие, холодное безразличие, но не страх.