При внешней безмятежности атмосфера в зале была наэлектризована до предела. Какие-то крысоподобные личности возникали то тут, то там, выслушивали приказания и исчезали, мысленно лизнув хозяйский зад. Меня сканировали десятки пар глазок, заплывших от хронического недосыпания. Все лица – от праздно-любопытных до откровенно опасных – были смазаны, как на плохой фотографии. Даже коротко подстриженные жирные затылки излучали враждебность. Чувствовалось, что здесь недостаточно выиграть – надо было еще суметь унести ноги и деньги. Особенно – большие деньги…

В поле зрения возник поднос с бокалами на фоне декольтированной груди. Пить, конечно, не следовало бы, но босс был спокоен за нашу с ним биохимию. В бокале оказалось обыкновенное шампанское, если не считать каких-то добавок, не имевших ни запаха, ни вкуса и тем не менее мгновенно обнаруженных моим «сожителем». Впрочем, он признал их безопасными.

Я равнодушно скользил взглядом по сторонам в поисках таинственной Мамы, а заодно изучал диспозицию. В глубине зала угадывался проход в другое, затемненное помещение. Возможно, зал для элитной публики. Я окрестил его про себя залом Б… Туалет, офис, бар, пара служебных выходов. Окна заделаны давно и основательно. Под шторами – металлические жалюзи… Количество клиентов при оружии и их холуев было вполне достаточным, чтобы устроить тут локальную войну. Эдак примерно на недельку. Мои телохранители терялись на фоне скучающей толпы себе подобных.

Я постоял возле перил, ограждавших один из рулеточных столов. Гошик и Серый решили разогреться, а босс, по-моему, тренировал наш «третий глаз». Во всяком случае, за то недолгое время, что я торчал рядом с рулеткой, мы могли бы поиметь около штуки. Однако меня не интересовали деньги. Все чувства, включая азарт, вымерзли. Я превратился в ясновидящую машинку, озабоченную поиском объекта.

Пора и мне размяться. Я медленно направился в обход, деликатно позевывая. Не было видно никого, хотя бы отдаленно похожего на Маму. Ночь могла пройти впустую, но это не освобождало от скучной обязанности играть.

В конце концов я очутился за покерным столом, из-за которого тотчас же вспорхнула догадливая мелочь. Недогадливую вежливо приподняли чьи-то люди. Нетрудно было догадаться чьи.

Я невозмутимо смотрел на рассаживающихся игроков, ни с кем не встречаясь взглядом. Жестом отправил Фариа по своим делам. Через минуту тот уже ввязался в почти благотворительную игру за соседним столом.

Соседа справа я пару раз видел в «Национале». У него была репутация осторожного и хладнокровного игрока. Он никогда не прыгал выше своей планки. Ее максимальную высоту мне предстояло выяснить.

Слева оказался рыхлый мужик с мучнисто-белыми руками, которые резко контрастировали с черной тканью пиджака. У него были интересные запонки – на первый взгляд, резная слоновая кость. После второго становилось ясно, что это человеческие зубы, оправленные в золото.

Его соседку – красивую школьницу старших классов – передернуло, когда она тоже поняла, из чего сделаны запонки. Я едва заметно подмигнул ей – боссу были ведомы и более впечатляющие некрофильские причуды. Перехватив мой взгляд, человек нехорошо улыбнулся. Из его собственных зубов могла получиться разве что имитация почечного камня.

Пятой оказалась дама европейского дизайна, отдаленно похожая на Елену Образцову, которая решила расслабиться, но и девочкой для битья она не выглядела, а для того, чтобы претендовать на роль Мамы, ей надо было прожить еще лет двадцать.

Среди подсевших не было профессионалов. Возможно, меня хотели раскатать, присматриваясь издалека.

Старт получился резковатым. Как я и предполагал, фишкам здесь предпочитали наличные. Мы быстро вышли на уровень рекордных ставок. Вокруг стола наблюдалась какая-то мышиная возня. Фариа все чаще косился в сторону. Кое-кто проявлял заинтересованность моей охраной. Навозные мухи слетались к внушительной куче купюр. Для них это было событие, для меня – уже нет. Я ждал появления Мамы. Где же ты, скучающая стерва? У меня есть для тебя огромная доза тонизирующего.

Когда стрелки на моем «тиссо» свалились за полночь, я потерял всякий интерес к происходящему. Босс определял, какая карта пришла каждому из сидящих за столом, еще раньше, чем ее хватали похотливые пальцы. Эффект не имел ничего общего со зрительным. Никаких полупрозрачных изображений. Скорее слабый раздражающий сигнал за пределами доступного людям диапазона. Цветные пятна на бумаге вибрировали по-разному.

Если уж на то пошло, то фонили все объекты – живые и не совсем. Мне удавалось без особого труда отсеивать лишнее. Раньше я нашел бы достойное применение этому подарку природы, но сейчас использовал его только затем, чтобы отпасовывать, если выигрыш грозил оказаться слишком большим.

Так, играя в поддавки со временем, я дотянул до часу ночи. Коллекционер зубной эмали начал заметно нервничать. Я понимал, что сегодня он плохо упакован. На меня он посматривал так, словно прикидывал, какое ожерелье выйдет из моего жевательного аппарата. Я безмятежно выдоил его досуха.

Затем настала очередь осторожного. Тот сломался на пятнадцати штуках.

Я поднимал банк, имея на руках две вшивые пары. Гошик возбужденно дышал мне в затылок. Анжелка болела за меня, постанывая в четверть голоса. Получалось очень сексуально. Фариа, забросившему свою игру, пришлось поработать моим кассиром.

«Железная леди» и впрямь оказалась крепким орешком. Лицо – припудренная маска из луженой жести. Даже ритм ее дыхания не менялся. Вместо нервов у нее было стекловолокно. А между тем в банке лежало около семидесяти пяти тысяч…

От толпы, собравшейся вокруг стола, исходил кислый запах возбуждения. Я решил, что пора кончать с саморекламой. Желающих выпотрошить меня и так было предостаточно. Босс перешел к более эффективным фокусам. Стопроцентное мошенничество, но знать о нем мог только дьявол или Господь Бог – в зависимости от того, за чью команду мы выступали.

Я прикрыл веки и попытался представить себе ЭТО.

Масти роились внутри спрессованной колоды. Пики маленькими кинжалами пронзали бумагу. Мягко перекатывались набухшие алым соком червы. Неуклюже порхали трефы. Беспорядочно кувыркались бубны. Картинки сменяли друг друга, словно театральные персонажи.

«Сдать» себе таким образом четырех дам было просто, как два пальца показать. Для отвода глаз я поменял одну карту и поднял банк еще на семьдесят пять. В наступившей тишине стало слышно, как работают сердечные клапаны и судорожно опадают пропитанные никотином легочные мешки…

«Железная леди» приняла, спокойно глядя в ту точку на моей шее, где узел галстука прикрывал впадину под «адамовым яблоком». Лоб стоявшего за ее спиной мужчины был обильно усеян бисеринками пота. Мне было ее жалко. Очевидно, она почувствовала себя королевой в компании трех своих королей.

В результате я взял сто пятьдесят тысяч, и кое-кто стал поглядывать на меня как на жертвенное животное. Четырнадцать пачек по десять тысяч представляли собой аккуратную пирамидку, присыпанную мелкими купюрами. Пока Фариа складывал их в саквояж, я разочарованно следил за выпавшими в осадок статистами. «Железная леди» стойко перенесла удар и удалилась по направлению к загадочному помещению Б.