Лариса вскочила:

– Да, вы правы!

Игорь встал:

– Сиди, милая, я сам принесу.

– Открой правую дверцу, – начала Лара, – там…

– Солнышко, я прекрасно знаю, где ты конфеты прячешь, – остановил ее Игорь, – видел же, как ты коробку достаешь!

Он ушел.

– Игорь такой замечательный! – воскликнула Лариса. – Заботливый. Видели? Сам пошел!

– Надеюсь, вы никому не рассказали о нашей маленькой просьбе, – встрепенулся Димон.

– Молчала как рыба, – кивнула Лариса.

– Вы умница, – похвалил ее Коробков.

– О! Конкина честно взяла одну конфетку, – заметил Димон, открывая коробку, которую принес Игорь, – но, судя по пустому месту, самую маленькую. Илья, можешь сделать тест?

Аверьянов, который на протяжении всего разговора не издал ни звука, ответил:

– На наличие лекарственного препарата без точного установления наименования, да!

– Мы просто узнаем, есть ли в шоколадках лекарства, – уточнил Димон, – а вот какие именно, ты выяснишь в лаборатории.

– Да, – подтвердил Илья.

– Начинай, – скомандовала я.

Аверьянов поставил на стол железный чемоданчик и открыл его.

– Пока Илья работает, – заговорил Коробков, – я хочу задать вопрос Игорю Борисовичу. Вы приходили к Сиракузову в офис?

– Да, – подтвердил тот.

– Зачем? – тут же поинтересовалась я.

– Ларочка уже ответила, – пояснил актер, – он нас использовал. Два или три раза вынудил меня якобы случайно заглянуть в его кабинет. Демонстрировал каким-то посетителям свою любимую тещу, вдову олигарха Горелова.

– Комиссарова сидела в приемной недолго, ее уволили, – продолжал Коробков, – жила красавица в убогой квартире. Но у нее на вешалке висела новая шуба.

– И на пальце у нее сверкало колечко, – добавила я. – Похоже, с фианитом, не помолвочное, не роскошное, но все же… Очевидно, у девушки был любовник. Он делал ей не самые дорогие подарки, но и не плюшевые игрушки приносил.

– Теперь давайте вспомним про Юлию Парамонову, вашу первую жену, – сменил тему Димон. – Когда вы уехали в Москву, чтобы поговорить с Аглаей и не вернулись, Марфа Неписайкина разволновалась, стала звонить вам, но вы выключили мобильный. Марфа связалась с Юлией, та огрызнулась в ответ на звонок, сказала, что она дома. В самом начале их беседы Марфа услышала странный звук! Сейчас включу запись моего разговора с госпожой Неписайкиной, вчера я с ней беседовал.

Коробков подвигал мышкой, раздался женский голос:

– Нет-нет, по-другому гудело, знакомо очень, но не могу вспомнить, где раньше слышала этот звук: у-у… у-у.

Через секунду раздался гудок, который издает электричка, проезжая без остановки станцию.

– Да! – обрадовалась дама. – Именно такой.

Димон продолжил:

– Я дал послушать владелице «Сада здоровья» разные звуки. Она выбрала поезд. Похоже, Юлия находилась не в своей кровати, когда с ней связалась Марфа, а была на станции. Точно утверждать этого нельзя, но можно предположить, что жена проследила за Игорем, которого, несмотря на неудачный брак, обожала и ревновала. Она как-то проникла на участок Гореловых и увидела то, что ей не следовало.

– Когда все случилось, зайти на территорию труда бы не составило, – прошептала Лариса, – мать уличила начальника охраны в преступлении. Он знал, что повариха, управляющий, горничные и вообще вся прислуга ворует у хозяев, и никого не наказывал за процент от украденного. Аглая заподозрила неладное, поговорила с одной служанкой, пообещала ей большую премию, и та всех сдала. Мать разом всю дворню выперла, включая и информаторшу. Мы более тридцати дней жили без прислуги. Матери не нравился никто из тех, кого ей предлагали агентства. За домработницу пахала я. Охраны вообще не было.

– Не очень приятно самой постели застилать, – заметила я, – когда погибла Аглая Борисовна, в особняке не было посторонних. Только члены семьи. Это сильно облегчило задачу Николаю, который заметал следы.

– Юлия могла просто перелезть через забор, – сказала Лариса.

– Наверное, она так и поступила, – вздохнул Димон. – Спустя несколько дней к вам приехала Марфа, но в доме шел ремонт, рабочие ей сообщили, что хозяева уехали.

– Верно, – вздохнула Лариса, – мы все временно покинули дом. Сняли особняк в соседнем поселке. На первом этаже стены перекрасили… обновили санузлы, полы, ну… так нам захотелось!

– Аглаю Борисовну убили отверткой? – уточнила я.

Лариса кивнула.

– Где она? – не удовлетворилась я ответом.

Стало тихо, потом Сиракузова сказала:

– Куда-то подевалась!

– Куда? – не отставала я. – Только не говорите, что ее выбросили!

– Игорь ее из Аглаи выдернул и отбросил. А папа, когда пришел, поднял ее и унес, – прошелестела Лариса.

– Куда? – повторила я.

Она молчала.

– По моему личному опыту я знаю: человек, который хочет спасти того, кто впервые совершил преступление, обычно прячет орудие убийства. Скорей всего оно в Королевстве Шоколадного Пугала, – предположил Михаил Юрьевич. – Его засунули в куклу?

Лара всхлипнула.

– Не знаю. Он не сказал.

– Хотите, я угадаю, в какую? – предложил психолог. – В само Шоколадное Пугало. Почему я так думаю? Ваш отец находился в стрессе, но понимал, что выкинуть орудие убийства опасно, вдруг его кто-то найдет. Ужас непрофессионального преступника, который впервые лишил жизни человека, описан в разных работах. И там же рассказано, как поступает близкий ему человек. Жена. Сестра. «Мама, я убил Ваню, он меня довел»! – кричит сын и валится на диван. А что делает обожающая его мать? У нее в один момент возникает желание тщательно замести следы. Начинается паника. Поднимается давление, трясутся руки. Голова перестает четко работать. Человек совершает глупости. Так поступают все непрофессиональные, даже очень умные люди. И ваш отец не исключение. Николай помчался на реку стирать ковер. В нормальном состоянии он запихнул бы его в багажник, а утром увез бы куда подальше. Ковер можно разрезать и рассовать по разным помойкам, но бизнесмен потерял голову. И он решил спрятать отвертку там, где ее никто не найдет. В Шоколадном Пугале. Почему я так думаю? Обычную куклу надо разрезать, потом аккуратно зашить. Да и лишний шов останется. С шоколадом еще сложнее обычному человеку. Но давайте вспомним, кем работал Николай до того времени, как Аглая стала лепить из него олигарха? Он создавал фигуры из какао-массы. Николай просто нагрел какую-то часть Пугала, она стала мягкой, и засунул внутрь улику. Если разрешите, я пофантазирую. Итак, я Николай. Аглая лежит на ковре. То, что она мертва, понятно сразу. Дочь в прострации. Игорь в состоянии, близком к истерике. Да еще, трамтарарам, Сиракузов приперся! Нужны мне свидетели? Давление прет вверх. Ум почти парализован. Почти. Но не до конца. Включаю остатки разума, понимаю: всех надо изолировать. Но сначала отвертка. На ней могут остаться отпечатки. Бегу в свою комнату, сую ее в ящик ночного столика. Дочь с Игорем отправляю в спальню, Владимира в гостевую. Звоню другу, владельцу медцентра, тот быстро сам приезжает на «Скорой». Мы с ним грузим тело, Аглаю увозят. Я возвращаюсь в дом, вижу ковер в крови, бегу его стирать. Я почти обезумел. Да, я поднял бизнес. Да, в моей жизни всякое было. Да, я видел покойников. Да, влипал в разные ситуации. И никогда не терял самообладания. Но сегодня особый день. Убили мою жену. Пусть я Аглаю давно не любил, но мы вместе были много лет. Ужас, мысли о том, что в последнее время я хотел ее смерти, страх за дочь, которая, е-мое, спит с дядей – все мысли слиплись в один тяжелый ком. Он распирает череп. Когда все вроде улажено, я падаю в кровать, просыпаюсь рано. Сначала думаю: кошмар мне приснился. Но нет! Это правда. Встаю, бегу в туалет, и тут! Как удар копья! Отвертка! Но я уже взял себя в руки, сегодня я не такой, как вчера. Возвращается способность мыслить здраво. Выбросить отвертку стремно, вдруг кто-нибудь найдет. Надо спрятать. Где? Шоколадное Пугало! Даже если дома проведут обыск, вспорют подушки, кукол, фигуру из шоколада не тронут. Почему? Да опера подумают: «Ну как туда можно что-нибудь засунуть? Шоколад-то крошится, это не одеяло, не матрас, внутрь ничего не положишь». Ха! Я-то знаю, как в Пугало отвертку засунуть. Я-то мастер!