укусом упыря. Первый раз я видела, как человек трансформируется в нежить, и надеюсь и в последний раз тоже. Роман содрогался на столе, изменения волнами прокатывали по его, руку, за которую я его держала, вроде как вытянуло и ногти стали выдвигаться вперед, превращаясь в длиннющие страшные когти. Не удержалась я от страха и отпустила его руку, отшатнулась, от стола. Роман, видимо уже не осознавая себя, зарычал и потянулся за мной, но цепи держали его крепко. Лицо его поплыло, превращаясь в жуткую гримасу, рот открылся как в усмешке, зубы стали меняться, превращаясь в острые клыки, и уже человеком назвать его было сложно. Я посмотрела на Романа и увидела за его плечом женский силуэт, поздно, мои бы зелья помогли сразу, но теперь любые усилия бесполезны, сожалениями уже не поможешь. Когда у Романа началась трансформация в упыря, боль у него стала невероятная, я почувствовала это, и сделала последнее что могла, вкатила ему в вену смертельную дозу обезболивающего. Роман затих и расслабился, но трансформация продолжалась, да и фактически, он был уже мертв.

— Обезболила его, — сказала я Николаю, — больше помочь ему ничем не могу.

Он кивнул, — теперь мы сами, — глухо произнес он, — спасибо что попыталась.

Слезы выступили на моих глазах, как не старалась держаться, но я только что убила сама пациента собственноручно, и к тому же не смогла его спасти. Николай уже достал и занес над Романом посеребрённый клинок, я поспешно отвернулась. Быстро смахнула влагу с лица и быстро пошла к выходу, здесь я уже была не нужна. В дверях столкнулась с дедом, он тоже пришел узнать, как тут дела.

Я помотала головой, сил не было говорить, дед обнял меня, — ты сделала что могла.

Постояла секунду, уткнувшись в его грудь, меня колотило. К тому же я вся была вся в крови, и комбинезон тоже, и еще заляпан какой — то слизью и уже встал колом, мешая двигаться, и вонял просто жутко.

— Если что я у себя, — тихо сказала я деду и пошла к лифту, нужно принять душ и переодеться.

Помылась и оделась я быстро, переживала за брата, но входить к нему залитой кровью, это не дело, он и так напуган. Приведя себя в порядок, пошла в кабинет, бабушка выглядела хорошо, она была хоть и бледной, но одетой и собранной, а у Вани был шок. Бабушка хоть его и одела, и заставила умыться, но он сидел на диване, зажатый и смотрел в одну точку. Ребенок он хоть и самостоятельный, но такое неожиданное кровавое нападение, и смерть его няньки на его глазах, напугали его. Я обняла его, притянула к себе и настойчиво усадила на колени, стала гладить по голове, пытаясь заглушить ему, страшные воспоминания и сделать их более блеклыми, убирать их совсем не надо, да и не умею копаться в мозгах, но вот сделать воспоминания не такими болезненными это могу. Ваня прижался ко мне, обхватил меня за шею руками и заплакал, я же просто покачивала его как маленького, потихоньку усыпляя. Когда он выплакался и уснул, я тихонько переложила его на диван, закрыв пледом.

— Как ты думаешь, он оправиться, — с беспокойством спросила меня бабушка.

— Думаю, все будет в порядке, — острый шок я сняла, а за несколько дней все в голове у него уляжется. — Но вместо гостевых комнат на третьем этаже, нужно сделать спальню ему здесь, а гостевые перевести на второй этаж, ему требуется внимание, а там все будет ему напоминать о трагедии, — решительно сказала я.

Бабушка кивнула головой, — хорошо так и сделаем, в свое время, именно и — за няньки, мы его оставили на втором этаже. — Не хотели в своей части дома видеть посторонних, — пояснила бабушка. — Боюсь это наша ошибка, отвыкли мы от малышей.

Она тоже нервничала, суетливо перебирала пальцами и явно не знала, что ей делать, понятно, что и ей такое нападение шок. У них до моего появления в доме была очень спокойная и размеренная жизнь.

— Погибли трое, — ответила она на мой вопросительный взгляд, — гувернантка, садовник и один охотник, на него первого кинулись упыри и фактически разорвали его в клочья, — сказала бабушка, зябко передернув плечами.

— Уже четверо, только что умер охотник от укуса, — добавила я устало.

Мне — то пришлось увидеть его смерть, и я никак еще не могла отойти от жутких воспоминаний, все время перед глазами стояло содрогающиеся в агонии тело Романа.

Бабушка побледнела, потерла ладони, ей было страшно, и сказала тихо.

— Сейчас там работает Особый отдел полиции, — дед сказал им, что мы втроем, просидели весь бой, здесь в укрытии. — И ничего не видели, что бы, нас не допрашивали.

Я понимающе тряхнула головой, связываться с полицией мне не хотелось, только меня очень беспокоило кто еще, из охотников погиб.

— Борис погиб, — словно прочитав мои мысли, ответила бабушка, я с облегчением вздохнула, знала я его совсем мало, конечно это эгоистично, но лучше малознакомый охотник, чем тот, к кому ты уже привыкла.

Романа то я знала хорошо, лечила его и очень успешно. Он был такой легкий смешливый, все время балагурил, мне стало так горько, я ведь пока была там, внизу, с ним делала все автоматически не думая, пытаясь его спасти. А вот теперь воспоминания и боль нахлынули на меня, страшно терять тех, кого знаешь так близко. Тем более врач и пациент — это прочная связь.

— Ты такая решительная и уверенная Елена, — тихо сказала бабушка, — так вела себя ночью, я бы, наверное, так не смогла, привыкла жить за широкой спиной Ивана Анатольевича в безопасности.

— Мне было страшно, — произнесла я, — да и сейчас мне больно, но потом, когда все кончилось, это заслуга ваша и Николая, он меня хорошо выдрессировал.

Бабушка улыбнулась, — это все было заложено в тебе милая с самого начала, меня как не пытались обучить, все оказалось бесполезно, нужно иметь характер, конечно, я тоже многое умею, но ты лучше.

Комплиментами обмениваться приятно, но тут вошли дед и Святозар, а за ними тенью маячил Николай.

Святозар и дед уселись в кабинете у стола, а Николай встал у двери, кивнув мне ободряюще. Святозар тоже помылся и переоделся в дедов костюм, который ему был слегка тесноват в плечах.

— Ну, все полиция уехала, — спокойно стал говорить нам дед, — тела упырей и вампиров они забрали и теперь займутся самим расследованием. — К сожалению, мы не додумались никого из вампиров захватить в плен, а с упырей толку нет.