–Жив, слава Богу, пока еще правда в себя не приходил, отходит от наркоза после операции… И даже не знаю, как проснется, как отреагирует… Знаете, такие, как он, подобные травмы тяжело воспринимают….

«Что с ним»,– простонала я снова, уже не скрывая своего ужаса и нетерпения. Она как-то странно на меня посмотрела, и мне почему-то показалось, что по-женски меня поняла… Видимо, сложила одно к одному…

– У него отморожение обеих рук. Одну, слава Богу, спасти удалось… Там степень поражения второй степени, кожа будет слезать, конечно, но в целом нервные окончания работают. А вот вторую спасти не удалось- там все отмерло… Чтобы гангрены не пошло, ее сегодня ампутировали, до запястья… Правая рука, жаль… Говорят, его рабочая… Я сама бои не смотрю, конечно, но наши мужики же с ума по нему сходят, обсуждали, слышала…

Мое сердце ушло в пятки… Господи… Руки.. руки… его руки….

–Но это еще не все… Его же завалом придавило, сдавило нервные окончания на ногах- он теперь ниже колен парализован. Правда, врач говорит, это не навсегда, дескать, при должном лечении и регулярных занятиях через пару-тройку месяцев реабилитации восстановится… Но все равно, приятного мало. Такой мужик красивый и столько разом проблем на него свалилось… И зачем его только понесло в этот отель, Вы уж меня простите…Говорю, как есть…

Права она, зачем его только туда понесло… Как же больно было, даже не больно… А так, словно внутри все запекается… Грудь просто разрывало от палящего жара агонии… Мне резко захотелось остаться одной… А еще захотелось к нему… Господи, как же сильно мне хотелось к нему… Обнять его, поцеловать… Сказать, как сильно я скучала… Как сильно я его люблю… Как сильно я ему благодарна…

В комнату занесли огромный букет. Розы с лилиями. Ненавидела это сочетание. Особенно ненавидела лилии в букетах… Удивительный цветок, он, как свободолюбивая женщина… Лилии в саду, на свободе природы, благоухали. Их запах всегда был изысканным и аккуратным, и раскрывался только ночью, даже более утонченно и деликатно, чем аромат роз. Срезанные же цветы лилий скорее не пахли, а приторно воняли… У меня от этого запаха всегда сильно начинала болеть голова… Смотрю карточку- очередной тупой знак внимания от этого козла Тортыбекова… Попросила вынести и выкинуть… Сразу же. Хотела сделать сама, но как только присела на кровати, голова закружилась, еще и руки все истыканы катетерами, подключенными к капельницам… Да, по ходу мне пока придется полежать…

Через пару дней мне-таки разрешили вставать и я решила пойти на разведку… мысль о том, что Алмаз рядом, не давала мне покоя… Понимала, что эти дни были нужны и ему- немного прийти в себя, узнать и свынкуть со страшной мыслью… Я слишком хорошо знала его характер победителя, чтобы не понимать, что мое участие и присутствие в такой момент только еще больше озлобит и оттолкнет его от меня… А еще я очень сильно боялась, что он будет теперь винить меня в случившемся… В голове так и стояли слова медсестры… И зачем только он поперся в этот отель…

Я нашла его… Нашла его палату… Тихо, осторожно зашла внутрь. Села бесшумно рядом. Смотрю на его спящее красивое лицо… пять лет… Он стал мужественнее, взрослее, на голове появились пару седых волос, между бровей легкая складка залегла, и даже пару морщинок вокруг глаз… Только разве это имело значение… Передо мной лежал Бог… Красавец… Идеальный мужчина… И как только природа могла такого создать. Смотрю на его острые скулы, на шею его широкую, на ключицу, которую хочется вылизывать часами, эта грудь, мощные плечи, переходящие в сильные руки- моя особенная страсть, моя слабость, особенно когда он был в классической черной футболке…

Взгляд с болью опустился на его руки… Обе перемотанные, будут заживать… Только одна, очевидно, короче… Такое страшное слово- «ампутация»… Господи, как это могло произойти… Почему Он? Перевела взгляд на предмет, который зацепил мой глаз боковым зрением… В углу стояла инвалидная коляска… Даже в самом страшном сне не могла представить такое… Страшно… Больно… Невыносимо за него…

Возвращаю глаза на него и упираюсь в его взгляд… Глаза Алмаза теперь открыты. Он смотрит на меня, словно и не моргая. Ершисто, враждебно, настороженно, горько и, что самое страшное,… смущенно…

–Ну, привет, Камила,– выдает мрачно,– как самочувствие твое?

А я все так же растерянно молчу, как дура… Голос его услышала- не верю, что это он, что рядом, а не на другом конце света…

–Алмаз…-могу я прошептать лишь одними губами через несколько мгновений, и глупые слезы непроизвольно брызжут из глаз.

И я вижу, как он морщится… Как ему неприятно… Он воспринимает эти слезы на свой счет… Думает, я его жалею…

–Не надо воды, Камила. И так тошно… Видишь, какой я теперь стал?-поднимает беспомощно перемотанную руку,– с обрубком, на инвалидной коляске… Вон, говорил же тебе, что лучше мне руки отрезать, если хочешь, чтоб отпустил… Так и получилось… Теперь сапожник без сапог, ёпт… И без ног… Калека гадкий… Брезгуешь таким? Больше не нравлюсь?– хрипит…

–Зачем ты так говоришь, Алмаз?! Разве это что-то меняет между нами… Я пришла сказать, что… я тебе очень благодарна… А еще… Я люблю тебя, Алмаз! Всегда любила! Всегда буду любить… Хватит уже этих самоистязаний! Давай попробуем все начать заново… Прошу тебя… Очень прошу…-отвернулся, не смотрит на меня, а я хочу его коснуться, а не решаюсь,– что мне сделать, чтобы ты меня услышал, Алмаз… НА колени перед тобой встать? Скажи! Я все сделаю!

–Уходи, Камила,– хрипит он, так и не повернув на меня головы,– я сам себе такой не нужен, не то, что тебе… Ты пока в состоянии шока, не понимаешь ни хера. Ты что, утки собралась подо мной таскать? Не нужны мне эти твои жертвы! Вообще, заебала уже этими жертвами своими!

Я не хочу слышать то, что он пытается возразить. Блокирую восприятие…

–Алмаз, врачи говорят, с ногами- это временно…

–И с рукой тоже все не так страшно, -слышу сзади голос Руслана. Резко на него оборачиваюсь, мысленно благодаря, что появился… Потому что Алмаз бы сейчас просто выставил меня- и все… А теперь может не станет, при друге…– только что говорил со специалистом из Германии- биоинженером-нейропротезистом. Как рана зарастет, поставим тебе био-руку. Будешь у нас железным человеком, млять… Зато все чувствовать и действовать ней, как своей родной…

–Идите