— Надежды редко сбываются, — сказала я, в волнении потирая вспотевшие ладони друг о друга. — Но это не имеет никакого отношения к мечтам. Нам надо пожениться сегодня. Это важно, Флипс… Ты не понимаешь…

— Понимаю, — перебил меня он. — Но тебе незачем говорить, что венчание не состоялось. Я уеду сегодня, меня уже ждут лошади. В ближайший год я в Арнеме не появлюсь.

Это было совсем немыслимо — чтобы домосед Филипп отправился куда-то на год?!

— Куда это ты собрался? — произнесла я растерянно. — А отец знает?

— Знает, — он усмехнулся. — И страшно доволен. Я решил заняться торговлей, съезжу в соседнее королевство, там продают чудесный шелк. Попробую начать свое дело. Все равно мельница мне не достанется — я ведь второй сын. Я решил, Мейери. Можешь пожелать мне удачи.

— И когда это тебе такое на ум пришло, — еле выговорила я, понимая, что произошло самое настоящее чудо.

— Да так, — он пожал плечами. — Сам бы не додумался, немного объяснили. Доходчиво и понятно.

— Флипс! — начала догадываться я.

Он хмыкнул, потер скулу и сказал:

— Да, он умеет быть очень убедительным. Могла бы сразу объяснить, кто он такой.

— Когда?.. — почти прошептала я, пока священник выговаривал нам за непостоянство намерений.

— Притащился ночью, — ответил Филипп, передав священнику два новеньких талера, отчего тот сразу забыл ворчать и простил нам все грехи без исповеди. — Мы сначала повздорили… Немного, — он опять дотронулся до скулы. — А потом — ничего, поняли друг друга.

— Еще бы… — я облизнула пересохшие губы, и осмелилась спросить: — Он ничего не просил передать?.. Мне?..

— Приказал, — поправил меня Флипс.

— И?..

— Сказал, что белые сладости на свадьбу — это никуда не годится. И что ты должна ему верить, если… если любишь.

Белые сладости — это никуда не годится…

Я вернулась в лавку, а в голове крутилась лишь эта фраза.

Белое… не годится…

Я посмотрела на «снежные» булочки, на сырные пироги, похожие на сугробы. На беленькие «Поцелуи» — такие ровные, аккуратные, залитые глазурью.

Белое не годится. Это сказал Гензель. И ещё сказал, что я должна верить ему. Когда-то я подумала, что мыслим мы одинаково. Вот и теперь мне показалось, что я поняла, чего он ждет от меня. Какие сладости хочет увидеть на королевском столе.

И ещё он хочет, чтобы я ему верила…

Иоганнес сделал первый ход, пока я упрекала его в нерешительности. И я должна довериться ему, поверить, если люблю.

Смогу ли я?..

Белое не годится.

И теперь я знала, что должна подать на королевскую свадьбу.

Я торопливо затопила печь, бросила в кастрюльку несколько кусков шоколада, высыпала на доску какао.

— Верю ли я Иоганнесу? Могу ли ему доверять?..

Если не могу — значит, это не любовь.

А ты, Мейери, думаешь, что любовь должна быть лишь белой, сладкой и красивой?..

В десять утра, когда королевские слуги явились за сладостями, все корзины были уже упакованы, а я была готова представить королю и его невесте особые «свадебные» лакомства.

Я надела простое синее платье и белый фартук — то, что носила каждый день во время работы в лавке, повязала накрахмаленную поварскую косынку, и отправилась в замок, прижимая к груди корзину, затянутую белым полотном.

Этот визит в замок отличался от прошлых, когда я представляла сладости принцессе на завтрак.

Сегодня мажордом проводил меня в большой зал — тот самый, где устраивали в пятницу бал, а там уже стояли огромные столы, накрытые кипенно-белыми скатертями, сверкали серебряные приборы, в низких вазах красовались свежие цветы — и откуда только их раздобыли зимой?..

Придворные и гости толпились перед двумя креслами во главе стола. В одном сидел король — в парадной горностаевой мантии, в золотой короне на непокорных кудрях, второе кресло было пустым. Принцесса, баронесса и Клерхен — все они стояли рядом с креслом короля, и Клерхен была в белоснежном платье — пышном, как взбитые сливки, с атласными бантами и оборками.

Вроде бы и невеста, но вроде бы и нет — иначе сидела бы рядом с королем, а не стояла рядом, заглядывая ему в лицо.

Я ожидала, что благородные дамы и господа к этому времени откушают и перейдут к чаю и кофе со сладостями, но тарелки были чистыми, и похоже, что слуги еще даже не начали выносить закуски и первые блюда.

Тогда зачем я здесь?

— Вас просили прибыть до начала праздничного обеда, — важно сказал мажордом, и мне ничего не оставалось, как подойти к столу.

— О, вот и барышня Цауберин! — обрадовалась принцесса. — Порадуйте нас, милая барышня. Мы все очень нуждаемся в хорошей порции радости и сладости.

— Конечно, раз кольцо не нашли — так хоть подсластить горечь потери, — поддержал ее король.

В противовес словам, физиономия у него была цветущей — и особенно примечателен был синяк под левым глазом. Это несколько не соответствовало парадной мантии и короне, но его величество, судя по всему, ничуть от этого не страдал.

— Можно поздравить их величеств с бракосочетанием? — спросила я, передав корзину подбежавшему слуге и сложила руки на животе, спрятав их под фартук.

— Не с чем поздравлять, — сказал король, вольготно расположившись в кресле и самым нахальным образом оглядывая меня с ног до головы. — Пока кольцо не найдется, никакой свадьбы не будет.

— А если оно никогда не найдется? — проворчала баронесса.

— Не сквозь землю же оно провалилось, — ответил король, даже не повернув голову в ее сторону.

— Что ж, очень жаль, — ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя в душе была самая настоящая буря. — Но даже если свадьба не состоялась, сладости были приготовлены «Пряничным домиком» вовремя. Я надеюсь, мне заплатят за них.

— Обязательно, — заверила меня принцесса. — Но мне очень хочется попробовать то, что вы приготовили. Сладости, подобные самой любви — белые, нежные…

— Буду рада, если продегустируете, ваше высочество, — я открыла корзину и поставила на стол три блюда, закрытых до времени серебряными крышками.

— Я вся в нетерпении! — принцесса, не дожидаясь слуг, пододвинула кресло и села рядом с братом. — Чем вы нас удивите?

Одну за другой я подняла и отставила в сторону крышки, открывая приготовленные блюда, а потом с усмешкой посмотрела на лица придворных и гостей.

— Это — сладости любви? — неуверенно спросил бургомистр.

— Но они же все… чёрные! — воскликнула пожилая дама из свиты принцессы и поднесла к глазам лорнет, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает.