Заметив, что оба немца отстегнув парашютные ремни стали уходить в сторону леса, до него километра полтора было, я только ругнулся. Не на то, что они уходят, на это мне принципе было плевать. Оба купола начало сносить под лёгким ветерком и те, скользя, улетали в сторону под моим яростным взглядом. Не будет обновок у семьи.

— А нет, будут, — хмыкнул я.

Поле тут неровное было, я так подозреваю болото, да и по карте трофейной как заливной луг отмечено, так что осоки и высоких кустиков травы хватало, что пробивались из-под снега и не сгибались под ветром. Вот за один такой купол и зацепился. Если бы его наполнил ветер, тот бы сорвался и полетел дальше, как это делал второй, но он сложился и лишь слегка трепыхался краями на ветру.

В это время послышались близкие выстрелы. Кто стрелял было и так понятно. Между обоими немцами и лесом был наш русский лётчик. Вон он и устроил перестрелку. А тем бы лишь задавать его огнём и уйти как можно дальше. Так что вся тройка лежала в снегу или ползла, выискивая укрытие получше, поле было неровным, кочек хватало, так что укрытия находились, и палили. Не думаю что запас патронов у них солидный, так что недолго им стрелять. А вот сам я лишь прибавил ходу, согнав Волка с санок, да он и сам при выстрелах слетел. Двести метров, именно столько мне оставалось до ближайшего немца, тот это видел, изредка оборачивался, укрывшись за кочкой, чтобы я внезапно не обрушился на них, но огня не открывал. Опытный, понимал, что двести метров для пистолета это слишком большое расстояние, пустая трата и так не великих боеприпасов. Ни у кого из нас не было дальнобойного оружия, да никто и не рассчитывал что будет такая перестрелка, особенно я, иначе прихватил бы с собой свою мелкокалиберную винтовку, и расклад на поле был бы другим, но чего не было того не было.

Обоих немцев я отчётливо видел, они ко мне спиной разлеглись, на виду, а вот нашего летуна нет, только иногда голова увенчанная шлемофоном мелькала из-за кочки, да и то редко. Задавили немцы его огнём, один тратил боезапас из пистолета, а второй сбоку к нему заходил. Тот этого видимо не замечал. На ходу достав револьвер, я взвёл курок и пристав на одно колено, тщательно прицелился. Тот немец, что пытался задавить огнём нашего летуна, дёрнулся и, перекатившись на спину, вытянул обе руки в мою сторону, стал целиться. Как раз между ног он меня видел, между ботинок, если кто не понял. Первая пуля ушла мимо, просвистев в стороне, но тут я выстрелил, тот дёрнулся, восемьдесят метров, моя пуля рядом с его левым плечом зарылась в снег, явно испугав его, и тот, похоже, произвёл случайный, рефлекторный выстрел. И тут же заорал от боли, и стал выть. Я засмеялся от нелепости ситуации, рванул дальше, пока тот пребывал в болевом шоке. Однако тот быстро из него вышел и снова начал поднимать пистолет, но было поздно, я сблизился на расстояние уверенного поражения и загнал пулю ему точно в лоб. Со вторым справился летун, всадив ему две пули в грудь. Судя по мелькавшей из-за кочки руке, с зажатым в ней «ТТ» с затвором в заднем положении, лётчик отстрелялся до конца, до железки.

Санки я отстегнул ещё когда первый немец по мне открыл огонь, так что, вернувшись за ними, Волк бегал по округе, обнюхав обоих убитых и с опаской поглядывая в сторону нашего лётчика. Да, мне тоже что-то не нравилось, что тот не поднимался. Быстро обыскав тело своего подстреленного, снял с него всё самое интересно, только обувь и детали униформы оставил на месте. Но пояс с кобурой, часы, деньги и зажигалку забрал. В его «Вальтере» было всего два патрона, и лежало рядом два отстрелянных магазина, которые я так же по-хозяйски подобрал. Теперь понятно как тот столь долго палил, у него был один дополнительный магазин. Помимо этих находок, ещё был планшет с картой, видимо убитый мной был штурманом, да и звание имел фельдфебеля. В общем, убрав находки в санки, осмотрев второго подстреленного, забрал документы, так же часы и пистолет. У этого было три патрона и не было запасного магазина. Кажется, я догадался, как те действовали. Они же рядом друг с другом приземлились, метрах в пятидесяти. Соединились и лётчик, а это был офицер, передал свой запасной магазин штурману, благо оружие было однотипным, и пока тот давил огнём, пилот стал обходить. Ну ладно, не получилось так не получилось.

Зажиливать трофеи со второго немца я не стал, дошёл до нашего лётчика, чтобы честно всё ему это вручить, его добыча, как понял, почему тот не появился, что меня уже тревожило.

— Серьёзно ранен? — подойдя, присел я и осмотрел ногу, что тот зажимал обеими руками, стараясь остановить кровь.

— Зацепило слегка, — прошипел тот, стараясь не стонать от боли.

— Кость перебило, — сразу отметил я, и добавил, положив рядом трофеи. — Держи пока, сейчас жгут завяжу и буду повязки накладывать. Кстати, это трофеи с подстреленного тобой, лётные очки с зеркальным напылением, часы, портсигар и зажигалка, кобура с «Вальтером», правда, к нему всего три патрона, но есть запасной отстрелянный магазин. Ну и вот неплохой складной ножик, в сапоге за голенищем нашёл. Документы немца и сам видишь. Кстати, представляешь, у них обычные с виду сапоги, а внутри мехом оббиты. Нужны? Я быстро сниму пока они ещё тёплые…

Так заговаривая летуну зубы, ранение у него действительно было серьёзным, я накинул жгут, сунув под него бумажку со временем наложения, карандаш и блокнот у меня были при себе, потом перевязал прямо поверх комбинезона. Главное кровь остановить, а дальше медики разберутся. Ранение сквозное, пуля прошла навылет, вылечат. От дороги уже бежали люди, десятка три на глазок, войск вокруг действительно хватало, на дороге стояли машины и пара броневиков.

— Слушай, не пойму, где я тебя видел?

— Поляков я. Александр, — ответил я, завязывая узел.

— Точно, а я смотрю и не пойму, вдруг земеля? Сам я с Курска, — чуть ли не обрадовался тот, уже забыв о ранении, но то само дало о себе знать.

Дёрнувшись, он застонал, осторожно удерживая рану.

— Слушай, вон бойцы бегут и пара командира, ты трофеи при себе держи, эти по виду не повоевавшие, могут и свистнуть, они на это дело лютые, а это твой законный трофей. Вот ещё карта немецкого штурмана, там какие-то обозначения, начальству передашь, может что-то интересно будет.

— Помниться у второго немца планшет был, а тут карта без него, — помогая мне убрать карту под лётный комбинезон, пробормотал тот.

— Ну там мои трофеи. Скажи спасибо, что хоть карту отдаю.

— Ну ты даёшь, — усмехнулся он, и тут же встрепенулся. — Кстати, мы так до конца и не познакомились, лейтенант Подгорный, истребительный полк.

— Я догадался, что именно истребительный.

Тут до нас добежали первые бойцы, и всё как-то закрутилось, летуна понесли к дороге, ну и я туда двинул. Кто я такой уже все знали, летун рассказал, вот и я пояснил, как тут оказалось. Не поверили, пришлось показывать личную карту стрелка за подписью комдива, вот теперь уже смотрели так… Даже неудобно как-то, не то чтобы с восторгом, но близко. Дальше всё как-то быстро пошло, по пути возвращаясь, отцепил купол и убрал его в немецкую парашютную сумку. Успел до того как бойцы подсуетились, но им второй достался, а парашют лейтенанта несли вместе с ним, подотчётное имущество. Меня не обыскивали, и даже не допрашивали куда со штурмана всё делось, документы у того во внутреннем кармане были и ладно. Более того я на машине добрался почти до окраины Москвы, километров пять не доехал, машина с лейтенантом свернула в сторону госпиталя, он находился в селе в здании школы, ну а я встал на лыжи, санки прицепил и двинул домой. Уже к трём часам подходил к замёрзшей переправе, до наступления темноты оставалось около часа, когда меня окликнули: