Когда Хармони всерьез забеспокоилась, что вот-вот потеряет сознание, Пэкстон каким-то чудесным образом вернул на место ее трусики, застегнул лифчик и, сняв ее почти бездыханное тело с панели управления, понес в вагон-салон.

Из чувственного тумана Хармони вырвалась только тогда, когда увидела в слабо освещенном вагоне настоящую спальню, главным акцентом которой была огромная кровать с балдахином, накрытая шелковым бронзового цвета покрывалом с бахромой.

— Прежде чем ты скажешь что-нибудь… Матрас абсолютно новый. И, похоже, он воплощает все, что только можно пожелать от матраса.

— Ты уговариваешь меня? Ты коварный соблазнитель, вот ты кто. Зуб даю, покупая этот матрас, ты преследовал отнюдь не благочестивые цели.

— А разве этот факт не приводит тебя в безумный восторг?

Хармони положила голову Кингу на грудь и принялась играть с нагрудным карманом на его рубашке.

— И почему мне казалось, что это я пытаюсь тебя соблазнить?

— Там, снаружи, так и было, но здесь… — Он пожал плечами. — Погоди, пока твоя кожа не ощутит прикосновение шелковых простыней.

— Сколько ты играл со мной?

— Играл? Или «играл»?

Хармони бросила словесные попытки сопротивляться ему. Она легко читала мысли Кинга, имевшие сейчас только одно направление, и заигрывать с его фантазиями было уже лишним.

— Плевать на простыни, — томно проговорила она. — Погоди, пока к твоей коже не прикоснется моя.

Глаза Пэкстона заблестели.

— Я более чем готов повторить старый как мир опыт.

— Тебе нравится знать, что в любой момент нас могут поймать на горячем?

— Нет. Мне крайне не понравилось, что нас так не вовремя нашли в пещере. Так что нет, солнышко. Все дело в теле. В твоем теле. Оно заводит меня так, как ничто и никогда.

Кинг посадил ее на кровать. Хармони попрыгала на ней, проверяя мягкость, а потом заявила:

— Прошу пардона, дорогуша, но есть еще два тела, в точности как мое.

Вскинув голову, Пэкстон тревожным взглядом изучил лицо Хармони, его брови сдвинулись.

— Надо было говорить о твоем сердце. Надо же! Я и подумать не мог, что узнаю тебя с первого раза.

— Кто бы знал! У чувака хороший вкус.

«Чувак» моргнул:

— Я хочу попробовать кое-что на вкус прямо сейчас.

— Еще рано, — поспешила ответить Хармони, активно избегая его ищущих рук. Тот факт, что он в восторге от тела, существующего аж в трех экземплярах, не на шутку растревожил ее. — Давай растянем удовольствие. Я тебе кое-что сыграю.

— Я сейчас не в настроении слушать музыку.

По-прежнему в одних оранжевых трусиках и бюстгальтере Хармони села на скамейку у пианино и начала играть и петь «Короля дорог»[40]. Получалось весьма неплохо, пока Кинг не сел у нее за спиной, заключив в ловушку из своих ног и рук.

— Продолжай петь, — прошептал он, засовывая руку в трусики Хармони спереди. — Это все для тебя, Хармони. Только для тебя.

Она честно пыталась петь и играть, но оргазм подбирался все ближе, пальцы двигались по клавишам медленнее, а слова и вовсе запутались:

— «В полночном поезде… третий вагон… за пятьдесят центов… король до…»

Экстаз показался неожиданным. Повернув голову, Хармони отчаянно поцеловала Кинга, как будто желая показать ему всю силу охватившего ее наслаждения.

Он дал ей передохнуть несколько минут, все время поглаживая ее по спине чуть ниже талии. Потом прикоснулся губами к виску и спросил, обдав чувствительную кожу горячим дыханием:

— Готова ко сну?

По венам заструилась новая порция желания. Еще ни один мужчина в ее жизни не был так неутомим в том, чтобы снова и снова доставлять ей удовольствие. Рука Хармони скользнула за пояс штанов Пэкстона, глаза цвета виски стали медовыми, а потом и вовсе карамельными с примесью горячего желания.

— Я голодна, — сказала Хармони.

У Кинга вырвался стон, быстро растворившийся в смехе.

Хармони с жадностью выпила этот звук до капли, припав к его губам. Сначала к верхней, потом к нижней, потом снова к верхней… Так продолжалось недолго: Пэкстон больше не мог сдерживаться и вихрем подхватил ее на руки. Острое предвкушение рассыпалось по телу Хармони тысячами мерцающих исцеляющих кристаллов. Он положил ее на кровать и в мгновение ока избавился от своей одежды. «Наряд» Хармони исчез еще быстрее.

Кинг навис над ней, большой, крепкий, твердый, готовый погрузиться в ее мягкое пульсирующее тепло, чтобы начать извечный танец страсти. Шелк каким-то непостижимым образом дарил совершенно новые ощущения, вознося удовольствие на новые высоты. Секс с Кингом. Наконец-то в постели.

— Потолок прозрачный, — неожиданно поняла Хармони.

— Это купол для осмотра местности.

— Жаль, что мы не видим звезды.

Усмехнувшись, Пэкстон начал чувственное путешествие по ее телу. Перевернув Хармони на живот, он прикоснулся губами к ее затылку и двинулся ниже. Волна трепетного наслаждения стирала на своем пути любые мысли. От Кинга Харомни нужно было больше, чем от любого другого мужчины. Осознав это, она изо всех сил пыталась сопротивляться всепоглощающей потребности в этом человеке.

— Войди в меня, — смогла она наконец сказать, едва не всхлипнув от отчаяния.

— Кричи от удовольствия, ведьмочка. Хочу еще немного послушать, как ты поешь.

Похоже, он гордился своей властью над ней, продолжая поглаживать внутреннюю поверхность ее бедер, но не приступая к самому желанному. Резко перевернувшись, Хармони схватила его за плечи, вонзив ногти в теплую кожу, и потянула на себя:

— Если ты не поимеешь меня сию же расцветущую секунду…

Приподнявшись на руках, Кинг одним длинным плавным движением заполнил ее изнутри, глубоко растягивая, даря умопомрачительные ощущения. О Господи… Вот это и называется полным удовлетворением. Хармони приподнялась ему навстречу, со стоном выдохнула и спела то, о чем он просил:

— Аллилуйя! — Она обвила ногами его бедра, чтобы он не вздумал выйти из нее, и серьезно сказала: — Грубо. Я хочу, чтобы это было грубо.

Он сделал так, как она хотела. Тело Хармони все еще подрагивало от нескольких яростных оргазмов, угрожавших затащить ее в блаженную тьму под хриплые несвязные стоны, а Пэкстон все не останавливался.

— Не могу насытиться, — отрывисто проговорил он, тяжело дыша. — Это сумасшествие, но мне… постоянно… мало…