— В том и дело, нет. Она свою жалость включит, рядом будет. А потом проклянет. Понимаешь? Я этого больше всего не хочу. Пусть ненавидит, что я мудак и на аборт отправил. Или что бросил. Или не развелся и ей жизнь испортил, как все мужики. Но это — ладно.

Но если Лана просто проебет свои лучшие годы, чтобы оставаться со мной рядом… Не уверен, что смогу это пережить. Знать, что возненавидит за то, что я такой, умирающий. Что за мной ухаживать нужно будет, как за немощным. Что не вспомню ничерта за прошлый день, а мозги иссохнуть.

Я видел, как это происходило с отцом. Как из взрослого мужчины он чах, загибался. Как от отца — любящего машины, считающего в уме, помнящего состав футбольных команд — ничего от него не осталось.

Ноль.

Никакой индивидуальности.

Только Лана не моя мама, на самом деле. Лана не уйдёт, когда станет не в моготу. Будет до последнего рядом, моя любимая и смелая мышка. Мне кажется, даже когда забуду собственное имя — буду помнить её взгляд.

Сладкий запах духов.

Тихое обиженное сопение.

Она мне под кожу пробралась. Малолетка, которая вроде ничем от других не отличалась. Помощница просто, а дыхание прерывало. Как вошла в мой кабинет — подыхаю на расстоянии.

Просто потому, что это Лана.

Я должен рассказать, отпустить, дать шанс на нормальную жизнь. Я умираю, а не она. Но…

— Таблетки в бардачке, — комментирует Тим, когда сжимаю виски. Накрывает новым приступом боли, острыми вспышками. Шею тянет, мышцы немеют. — От головы. У самого трещит.

— Проверялся?

— О, нет, это просто из-за недосыпа. Плюс в напряжении постоянно. Одного мужа с диагнозом Катрин хватит. Меня она просто прибьёт за такое.

— Она поменялась.

Катрин совсем другой была. Тихоня, забитая, разбитая. Когда в её городе все знали, что дочь Степенко изнасиловали телохранители. Ложь, как оказалось, но от неё жених отказался, родители наседали.

А я мудак, не отрицаю. Мне нужна была не жена — сиделка и помощница. Чтобы когда начну ошибаться — кто-то понимал в моих делах. Не дал инвесторам понять мои проблемы, отвести подозрения клиентов.

Кто захочет работать с больным? И учил же Катрин, у неё это хорошо получалось. Ей нужно было ткнуть, куда смотреть. И много объяснять. Но зачатки были, а значит хоть что-то получится.

Дело моей жизни не должно было разрушиться из-за меня.

Как и жизнь Ланы.

Но решать за неё я больше не буду. Обещал выбор и буду этого придерживаться до последнего. Если захочет сбежать, как когда-то моя мать, я буду за неё счастлив.

Если выберет меня — не стану спорить. Эгоистом я быть не переставал.

— Ты Михаила пробил? — не выдерживаю спустя несколько минут. Мне хочется ворваться в ресторан и забрать оттуда мышку. Она должна рядом быть, а не понятно с каким мудаком. — Есть что-то?

— Чист, никаких приводов. Ну, в прошлом пару раз штраф за превышение скорости. Но больше ничего. Сейчас мои ребята расширяют круг, смотрят на его семью, может там были странные транзакции или покупки.

— Мои люди пробивали, поэтому я бы начал со знакомых.

— Тигран, на первый взгляд — он нормальный и адекватный. Уверен, что в отеле черная бухгалтерия или откаты есть? Ничего такого не увидел при проверке.

— Я тоже. Но… Блин, знаешь, как чуйка.

Привык ей доверять. Есть интуиция, а есть то, что мозги обрабатывают быстрее. Просто замечаю детали, а не могу ещё сопоставить. Где-то в глубине души уже понял, а вот по факту — нет.

Но что-то было не так, слишком всё гладко и сходилось. Обычно документов не хватало, бардак среди поставщиков. Бухгалтерия не Боги, они не могут всё идеально сопоставить.

Даже на моей фирме случались косяки, которые выплывали только перед сдачей отчетности. Это жизнь, всякое бывает. А тут… Они словно готовились к проверке, которая должна была стать неожиданностью.

— Ладно, — выдыхаю, хватаюсь за ручку. — Подождали и хватит. Теперь мой выход.

— Да погоди ты, — Тим дёргает за рукав, тянет обратно. — Подставишь девчонку ещё, зачем. Расскажет всё потом, там ей ничего не грозит. Вот.

Тимур отдаёт мне телефон со включенным видео. Явно любительское, снятое тайком. Но в кадр попадает лицо Ланы, она широко улыбается, кивает и что-то шепчет на ухо Михаилу.

Что же ты творишь, милая?

У меня одно желание, собственническое — отправить туда и сделать так, чтобы Михаил вообще сидеть не смог, не то что рядом с моей мышкой. Но смотрю дальше.

Как моя умная девочка отодвигается, едва заметно. Тянется за кусочком хлеба, а сама садится подальше. Вежливо кивает, держит дистанцию, очень много сама говорит.

Жаль, что видео без звука, но меня это успокаивает. Не выглядит напуганной, улыбается и пьет сок. Не вино, уже хорошо. Пусть девушка беременна не от меня, но меня волнует она и ребёнок.

Чтобы она была здорова, счастлива. Если сегодня всё получится — на следующий прием к врачу пойдём вместе. Я решил, что у меня не будет детей, но при этом хотел их.

От мышки — точно.

С таким же взглядом, улыбкой, умением отвлекать от работы. Чтобы сын забрался на колени и клянчил мультики. Или что там ещё делают дети? Плачут, шантажируют?

Но моя болезнь уже испортили жизнь мне и моему отцу. Возможно, испортит лучшие года Лане. Но малыш? Чем он заслужил подобную херню. Наблюдать, как загибаюсь я. Загибаться потом самому.

Шансы велики, не просто случайность или поведение. Опасная генетическая болезнь, которая всё чаще проявляется среди семей. У отца была, у меня. Ребёнок в этом плане в опасности.

И кто я такой, чтобы кому-то навязывать такую судьбу?

Нет, пусть лучше у мышки будут дети от другого. Захочет ещё? Есть ЭКО и прочая штука, справимся, что-то обязательно придумаем. Чем больше думаю, тем больше вариантов нахожу.

Нужно было с самого начала всё объяснить Лане. Когда только сказал мне, что беременна. Тогда не терял бы её, не творил глупостей. Но ведь действительно думал, что так будет лучше и проще.

Легче для мышки.

Лучше для меня.

— Услышала что-то!

Тим ржет, довольно кивая. И я тоже обращаю внимание на экран. Как мышка напрягается, улыбка на красивом лице подрагивает. Замирает, словно действительно что-то услышала важное.

И я не сомневаюсь, что спустя час ужина они расслабились. Проболтались, вскользь упомянули лишнее. Только не понимаю, зачем Лана наклоняется к Михаилу и переводит это.

Или говорит что-то другое?

Я скоро с ума сойду с этой ревностью. Выхожу на улицу покурить, успокоить нервы. Больше никогда её не отпущу. Хватит взрослых игр, помощи. Не нужно было вообще соглашаться.