– Набери воду в ванну, – сказал он, шлепнув меня по попе и включив телевизор.

Ванна находилась прямо в спальне, и при желании можно было смотреть телевизор, лежа в воде. Она была рассчитана на двоих, в этом, видимо, и был весь смысл. Я добавила в воду ароматную пену, села на бортик и провела рукой по воде, наблюдая, как Бен переключает каналы, пока не остановился на музыкальных.

– Ммм, у нас есть расслабляющий Кенни Джи, танцевальные Мотаун, тяжелый рок, хип-хоп и какая-то попсовая ерунда. – Он сморщился. – Давай пропустим попсу, я не большой поклонник поющих и одновременно танцующих подростков.

– Я тоже. А Брюс и Джей-Джей просто помешаны на «One Direction». По-моему, это какое-то извращение для стариков.

– Может, просто гейская тема, – уточнил он, – мой брат обожает Леди Гагу и тайно надеется случайно столкнуться с «Backstreet Boys» на узкой улице.

Я расхохоталась.

– О, а это что? – звуки ветра, журчащего ручья и птичьего пения наполнили комнату.

– Ты же не серьезно? Такую музыку включают, когда идут на массаж, или ее слушает обкуренный хиппи, размышляющий над смыслом жизни.

– Почему нет? – спросил он, придвинувшись ко мне. – Это соответствует моим целям.

У него снова появился соблазнительный сексуальный взгляд, и он сел ко мне вплотную.

– И что же это за цель?

– Сделать так, чтобы ты немного расслабилась, а затем бессовестно соблазнить.

Я покачала головой.

– Я уже расслабилась, – и звуки моря наполнили комнату.

– Я знаю. Тебе идет. – Бен приблизился ко мне с таким взглядом, который невозможно понять неправильно, но стук в дверь нас прервал.

Доставка в номер. Я села на край ванны и наблюдала, как Бен забирал блюда с маленького сервировочного столика и нес их к ванне. Затем он взял два бокала, приглушил свет и открыл шампанское.

– Ты когда-нибудь устраивала ночной пир в ванне? – он наполнил мой бокал.

Я взяла его и, улыбаясь, покачала головой.

– Ну, это очень просто. Снимай одежду и забирайся в воду. – Он медленно посмотрел на меня сверху вниз. – Я сразу за тобой.

– Итак… – сказал Бен, когда мы уселись в ванну вместе. Мы сделали по глотку шампанского. Наши ноги переплелись. Наконец-таки я снова наслаждалась видом его обнаженного тела. Это определенно было что-то особенное. Я никогда не устану от этого. Вся его спина и грудь были покрыты сложными татуировками. Одна рука была полностью забита, до самой кисти, даже на нескольких пальцах были узоры. Он производил впечатление плохого парня, но не был таким.

– Ты вообще понимаешь, что я ничего не знаю о тебе, Сара? – спросил он, подняв мои ноги и положив себе на плечи.

Такой поворот застал меня врасплох.

– Что ты имеешь в виду? – было трудно сконцентрироваться, когда он начал медленно гладить мои ноги.

– Только то, что сказал. Я ничего о тебе не знаю.

Я улыбнулась.

– Мне кажется, однажды ты сказал, что знаешь обо мне все.

– Да. Но это было тогда. И теперь я хочу знать все.

Я пожала плечами.

– Да ничего интересного, если честно. – Бессовестная ложь.

Бен внимательно посмотрел на меня.

– Ни за что в это не поверю, потому что однажды ты сказала мне, что твоя жизнь очень сложная и у тебя тоже есть секреты.

Он наклонился ко мне.

– Что ты скрываешь, Сара?

Я еще раз пожала плечами, этот разговор нравился мне все меньше. При этом я хорошо понимала, что, наверное, пришло время рассказать правду.

– Давай я попробую рассказать все, что мне известно, а ты заполнишь пробелы? – предложил он.

Я кивнула.

– Ну, хорошо. Я знаю, что ты живешь в соседней квартире с Джей-Джеем и Брюсом, которые тебя оберегают гораздо более ревностно, чем просто хорошие друзья. Но они не твои родители, поэтому я думаю, что за этим стоит интересная история. Я также знаю, что ты работаешь в ресторане по ночам и в выходные дни, потому что тебе нужны деньги. Ты никогда не рассказываешь о своей семье, поэтому могу предположить, что это еще одна история, скорее всего, не очень хорошая.

– Вот это было как раз в точку. – Я убрала ноги с его плеч и прижала их к груди. Внезапно я почувствовала себя более обнаженной, чем была на самом деле.

– Сара… – он тоже выпрямился и придвинулся ко мне, обняв мои колени и положив на них подбородок. Затем он посмотрел мне в глаза. – Нет ничего такого, что ты могла бы мне рассказать, и это плохо повлияло бы на мои чувства к тебе.

Я знала, что этот разговор был неизбежен, но не чувствовала себя готовой к нему, хоть Бен и поделился со мной абсолютно всем.

– Твоя жизнь не может быть более запутанной, чем моя, – он улыбнулся, будто хотел подбодрить меня. Это не сработало.

– Я… я… – попыталась я начать, но слова застряли у меня в горле. Бен подвинулся еще ближе.

– Ладно. Должен признаться. Я уже немного знаю твою историю.

– Что именно?

– Ну, я загуглил тебя и наткнулся на статью о твоем отце… – его речь замедлилась. Это звучало скорее как вопрос, а не как утверждение. Я сразу поняла, о какой статье идет речь. Тот дивный опус о том, как отец-мошенник арестован после того, как обворовал свою компанию – семейная гордость, – и это привело к нашему выселению, ставшему целым представлением для соседей в то воскресенье – Я думала, они достанут шезлонги и попкорн. Моя плачущая, кричащая мать, пьяный отец, перепуганная сестра, наблюдающая, как ее мебель вывозят, – и я, пытающаяся всех успокоить. Мне было всего шестнадцать, и я повзрослела за один день – должна ли я все это ему рассказать?

Должна ли я рассказать о жизни на парковке в трейлере? Про зависимость отца и его проституток, и про деньги, которые он задолжал, и про тюремные сроки за мелкие кражи. Рассказать ему о депрессии матери, панических атаках и зависимости от медицинских препаратов? Это я должна ему рассказать? Рассказать ему о том, что моей единственной целью в жизни было обеспечить сестре лучшее будущее и что я буду нести за это ответственность?

Я ушла в свои мысли и не заметила, как Бен придвинулся ближе:

– Почему ты так боишься рассказать мне?

Он был так близко, и мне некуда было деваться, если только чудесным образом не раствориться в воде.

– Ты можешь сказать, о чем думаешь?

Затем он выпрыгнул из ванны с брызгами, и до того, как я смогла отреагировать, сел сзади меня. Он немного подвинул меня к себе и обнял, и моя голова опустилась ему на грудь – это было прекрасно.