– Помнишь, обещал кое-что?

– Я с тобой рассчитался и ничего не должен, – усаживаясь за стол, отрезал, забирая огурец с тарелки и со смаком откусывая.

Катя понятливо достала с плиты сковородку и облагодетельствовала яичницей без всяких изысков. То есть два честных яйца и больше ничего. Зелень, правда, присутствовала на столе. Можно употреблять по желанию. Не то чтоб я был большим гурманом, однако в раковине – куча грязной посуды. Сами неплохо угостились, а мне остатки.

– Кто ее пустил? – спросил я обвиняюще, глядя на Катю и догадываясь заранее об ответе.

– Я Аллу хорошо запомнила, – сообщила она.

– И что? Мало ли с кем треплюсь в барах. Может, она на убийц работает.

– Исключительно на себя и на репутацию, – без признаков возмущения возразила Алла. – Ты – мой билет в большую журналистику.

– А губа не слипнется?

– Не хами, – попросила уже Катя.

– Полагаю, хорошая статья вам не помешает, – сказала Алла уверенно и сунула мне в руки кипу утренних газет. – Особенно после этого.

«Ну почему бы и нет», – подумал я, принимаясь обедать и попутно перелистывая последние новости.

Нетрудно догадаться, на что намекала Алла. В новостях – красочный рассказ о бойне в ресторане. Имен не называется, зато число жертв указано точно. Сорок один погибший. Такого не случалось даже в восемнадцатом году. Натуральная бомба, во всех смыслах. Журналист, захлебываясь, вещает про жестокость и реки крови, мимоходом обмолвившись, что это разборки уголовников и чем больше они друг друга крошат, тем нормальным людям спокойнее. Я бы даже не возразил, если бы сам писака не упомянул про парочку совершенно посторонних людей, случайно попавших под пули, когда валили на улице охрану. И тут в тексте всплыла любопытная деталь. Среди посетителей ресторана пятеро остались живы, как ни удивительно. Еще четверо померли уже в «скорой» и в больнице. Не успели добить, пришлось налетчикам смываться, когда наконец завыли сирены. Сантехник определенно заслужил еще одну медаль помимо той, что «за спасение начальства». Если б не валил тех автоматчиков, всех бы кончили. В числе уцелевших оказался человек, которому неизвестные лица на месте сделали операцию на горле. Невольно хмыкнул и довольно заулыбался. Не зря старался.

– Ему смешно, – осуждающе сказала Катя.

– Андрей нечто глупое увидел в статье, – возразила Алла.

Слава богу, она «считывать» не умеет, но интуиция работает. И мозги дай бог каждому. Могу поспорить, вычислила квартиру, выяснив про дядю Стояна. На выходе с кладбища ждали или журналисты, или полицаи. А его найти как раз несложно. И ведь умудрилась в кратчайшие сроки. Значит, и другие смогут. Надо убираться отсюда, пока не заявились другие типы. И Стояна с собой забрать.

– Дядька у себя? – уточнил у Кати.

Журналистка уши навострила и сделала вид, что ни капли неинтересно. Морду невозмутимую она изображать прекрасно умеет, да со мной такие фокусы не проходят, пусть я и занят газетой, попутно обедая.

– Да, – подтвердила Катя.

– Позови, пожалуйста.

И пусть возразит, когда я настолько вежлив и волшебное слово знаю. Она промолчала, лишь посмотрела выразительно. Отошла к плите и принесла кофе. Нормальный, черный, из турки, а не растворимый. Умничка. Не за то, что вкусы уже запомнила, а за то, что дает понять, что проявляет заботу. А все остальное потом. Почему я не особо верю в семейную жизнь, где Катя будет стирать рубашки и готовить обед каждый день? Ну хотя бы из-за яичницы. Готовить она не любит и сидеть дома – тоже.

– Не собираюсь ничего тайного обсуждать с этой… любительницей крови, – пробурчал я, жуя попутно и пролистывая газету дальше. – Пора уходить, пока не заявились недобрые люди, без разницы, в погонах или нет. Его тоже касается. Нашла она, найдут и другие.

– Никто не придет с пулеметом, – влезла Алла уверенно.

– Да?

– Читай дальше!

Катя демонстративно выходить все одно не стала, а приволокла телефон и стала набирать номер соседней квартиры. Провода длинные и такие фокусы позволяют. Все равно она замечательная подруга. Настроение чувствует и с глупыми уточнениями не лезет. Только спросила, было ли страшно, когда рассказал о случившемся. И все. Сидела рядом, пока не заснул. Могу поклясться, внушала спокойствие. Так и несло от нее надежностью и душевным покоем. Даже ощущая внушение, получал умиротворение. Представляю, как это действует на простаков. Я так не умею, а вот Большой Артем как раз на таких фокусах поднялся. Снять агрессивность у готовых сцепиться урок и договориться. Не зря его арбитром звали на разборки.

– Дядя Стоян, не зайдете? – нежно прожурчала Катя в телефон. – Ага. Ну бежать не требуется, но лучше сейчас.

Хм… Ничего удивительного, это ожидалось. Совместное заявление деятелей прокуратуры, полиции и жандармерии. Пообещали расследовать, найти, покарать причастных, у кого рожа не такая, и чуть ли не ввести комендантский час. План-перехват, захват, отлов и полное искоренение пороков. Ничего другого они предложить и не могли. Теперь будут трясти всех, мешая зарабатывать даже законопослушным, а «семьи» выворачивать наизнанку, забыв о постоянных платежах. Ну да, это нормально. Им требуется результат, и старые договоренности не работают, когда в центре Москвы десятками расстреливают. Это не замять. Чрезвычайное происшествие худшего пошиба, и из Петрограда могут прислать контролеров. Но вот слова полковника Золотько, начальника жандармерии Москвы и области, прозвучали крайне неприятно. Он в упор не увидел, кого убивают, если вспомнить недавнюю резню. В газеты этот случай не попал, никто не хотел шума, однако он-то не мог быть не в курсе. И какая причина кивать на Артемовских? Зачем обещать поставить на место привыкших к безнаказанности, когда нас убивают? Может, это и есть тот самый человек наверху, о котором говорил Лео?

Российская жандармерия – организация очень непростая. После попытки левого мятежа и военного путча с арестом царя страна висела на волоске. По национальным окраинам требовали независимости, в центре – аграрной реформы и прочих благ. Армия мечтала о демобилизации, и началось массовое дезертирство, частенько – с оружием. Офицерские и добровольческие батальоны тоже вели себя не всегда адекватно. Прежние органы власти и управления не справлялись. В восемнадцатом году появилась Национальная жандармерия с широкими полномочиями, включая собственные воинские формирования. Расследование и подавление антиправительственной деятельности (очень расплывчатое определение, под которое подгоняли что угодно, – до сих пор не находятся следы кое-кого из излишне горластых, но ни в коем случае не бомбистов, исчезнувших после арестов), контроль за обеспечением правопорядка (упор на борьбу с коррупцией), учет неблагонадежных лиц и цензура вконец распоясавшихся СМИ. Поскольку времена были бурные, фактически шла беспрерывная вялотекущая гражданская война, осуществлялся шпионаж среди повстанческих группировок, в профсоюзах, а также в любой другой организации или группе лиц, которые, как могло показаться, имели антиправительственную направленность. Моментально под надзор попали иностранцы любого рода, включая посольских.