— Вино отличное. — Вытащив два бокала из корзины, она приподнялась и наклонилась к нему. — Теперь наливайте.

Он встряхнулся. Дьявольщина, он ведет себя как неотесанный деревенский дурак. Маркиз де Сент-Обин не мечтает о женщинах в постели. Ловким движением он откупорил бутылку.

— Каберне вкуснее всего на обнаженной коже, — растягивая слова, произнес он, — но поскольку это не обсуждается, думаю, подойдут и бокалы.

Хрустальные бокалы слегка дрожали в ее руках, когда он разливал вино.

— Вы… выбрали прекрасный день для нашей прогулки, — решительно сказала она.

— Теперь поговорим о погоде?

Сент поставил бутылку на траву и взял один из бокалов из ее рук, погладив при этом пальцы. Казалось, ему было совершенно необходимо прикасаться к ней каждую минуту.

— Погода — всегда безопасная тема.

Сент отхлебнул глоток вина, глядя на Эви поверх бокала.

— «Безопасная тема». Прелестно. Она прищурила глаза.

— Нет. Это глупо.

Очевидно, он сказал что-то не то. Вести себя пристойно оказалось гораздо труднее, чем он мог вообразить.

— Нет, правда. Все это внове для меня. Обычно на пикнике я снимаю одежду. Есть еще «безопасные» темы?

Она снова взглянула на него с подозрением.

— Погода — самая безопасная, потому что каждый может высказаться на эту тему. Мода — спорный вопрос, если только не сетовать на новый упадок стилей и декаданс, и…

— Декаданс. Мне нравится декаданс.

Эвелина улыбнулась:

— Я знаю. И по той же причине при старшем поколении безопасно ругать вальс. Кроме того, никто не любит Бонапарта, а всех американцев считают неотесанными.

— Значит, безопаснее всего — ничего не любить.

Она помедлила мгновение, отхлебнув слишком большой глоток вина.

— И ничего не одобрять, и ничего не делать.

— Вот это да, Эвелина. Я и не знал, что вы так циничны.

Он склонил голову, пытаясь разобрать выражение ее лица.

— Но ведь это не так, правда? Это всего лишь то, что вы говорите политическим безумцам, случайно выбранным вашим братом. Потому что вы, моя дорогая, гораздо интереснее, чем тупое создание, которое вы изобразили.

К его удивлению, ее глаза наполнились слезами. Он хотел извиниться, если и на этот раз сказал что-то не так, но слова замерли у него на губах. Некоторые неудобные изменения начали происходить в нижней части его тела. Он ощутил некую тесноту…

— Лорд Сент-Обин, только что я услышала от вас самые приятные слова.

Он полез в корзину, чтобы скрыть неожиданное смущение.

— Как непривычно для меня, — пробормотал он, доставая сандвич. — С фазаном?

Давно считая, что страстями сыт,

Что навсегда простился он с любовью,

И равнодушье, как надежный щит,

От горя и от радости хранит…

Байрон. Паломничество Чайлд Гарольда. Песнь III[16]

Солнце уже коснулось вершин деревьев, когда Эви попросила Сента взглянуть, который час.

— Двадцать минут четвертого, — неохотно сказал он, с недовольным видом возвращая в карман дорогой, украшенный серебряной гравировкой хронометр.

Эвелина тоже не слишком обрадовалась этой новости. Хотя она отлично провела день, ей так и не удалось даже заикнуться о детях или о приюте. Маркиз дал ей меньше месяца на то, чтобы убедить его, а она только что потратила впустую около четырех часов. Но если она вернется домой поздно, Виктор позаботится о том, чтобы еще больше затруднить ей возможность видеться с Сентом.

— Нам нужно идти.

С угрюмым видом Сент поднялся на ноги и предложил руку.

— Полагаю, речь не идет о похищении. — Он помог ей подняться и, склонившись к уху, прошептал: — По правде сказать, мы уже предпринимали нечто в этом роде, не правда ли?

— Прекратите, — прошептала она в ответ, протестуя главным образом из-за того, что его интимный тон в большей мере, чем содержание слов, заставил ее дрожать. Эви начала понимать, что он не выдаст никому их секрет; ведь если бы Сент это сделал, он утратил бы свою власть над ней, которую так ценил.

Маркиз побросал остатки завтрака в корзину и, положив сверху покрывало, поднял ее.

— Полагаю, вы не позволите затащить вас в кусты для…

— Сент!

Он взглянул на Салли.

— Для дружеского рукопожатия, прежде чем мы уедем.

Конечно же, служанка поняла, на что намекал маркиз, но ей также была хорошо известна его репутация, и Эви очень надеялась, что Салли подумала, будто он делает столь скандальные предложения без всякого основания.

— Никаких рукопожатий.

Когда они покидали Гайд-парк, Эви взяла своего спутника под руку. В присутствии Сента она все еще ощущала себя котенком в компании холеного черного леопарда. С выпущенными или с втянутыми когтями, он по-прежнему представлял собой силу, с которой нельзя было не считаться.

— Я едва могу сдерживать себя, Эвелина Мария.

Вожделение в его взгляде вызвало жар между ног. Бог свидетель, по меньшей мере полдюжины раз за время пикника ей с трудом удавалось удержаться и не поцеловать его. Больше всего на свете ей хотелось вновь ощутить те чувства, которые она испытала в его объятиях. Однако если бы он узнал об этом, она утратила бы и то небольшое влияние на него, которое имела. Затеянное ею дело требовало уравновешенности, и приходилось сдерживаться, балансируя на грани катастрофы.

— С кем еще хочет встретиться ваш брат? — спросил Сент, отчетливо понимая, что она не собирается уединиться с ним в аллее.

— Веллингтон был его главной целью для получения поста в правительстве. Но с тех пор как мы лишились поддержки Гладстона, Алвингтон — именно тот человек, который, возможно, сможет обеспечить ему место в парламенте от Западного Суссекса. А в самом деле, как вам удалось устроить встречу брата с Веллингтоном?

Маркиз пожал плечами.

— Я слышал, что ваш брат желал бы с ним встретиться, а я хотел увидеться с вами. Веллингтон любит хороший херес, и у меня как раз есть несколько ящиков превосходнейшего.

— Мой брат станет отличным членом парламента, уверяю вас.

Сент взглянул на нее с высоты своего роста.

— Ну и?..

— И значит, вы сделали доброе дело.

— Да, разумеется. Я вывез вас на пикник.

Эви недовольно поморщилась:

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду. Почему вы отказываетесь признать, что совершили добрый поступок?